Сочинения. Воспоминания. Письма

Многое можно было рассказать из великого театра жизни, показать закулисную жизнь артистов, теперь загримированных и исполняющих роли в великом театре властителя жизни – золота. Но не стоит говорить. Каждая буква должна быть набрана, а набор отлит стереотипом. Но стоит ли утруждать наборщиков ради вас, тунеядцев читателей? По правде сказать, я вас ненавижу! Мне хочется плюнуть вам в глаза. Ненавижу за то, что вы бездельники и тунеядцы. Если бы вы не были ими, конечно, не читали бы книг, подобных моей, а я не писал бы для вас таких книг, если бы вы не купили мои мысли. И за это я вас ненавижу и всегда готов, как пчела, мед которой вы поедаете, ожалить вас жгучей болью, даже рискуя потерять гонорар. Ну черт с вами, читайте теперь по обязанности написанное.

Любовь белых женщин надоела негру Тори Яра, как рябина полудохлому попугаю, что, полинялый, сидит в кругу железного обруча около дверей на цепочке и кричит картаво: «Дурак, дурак, дурак…» Конечно, и он видит сны. Ярко-зеленые деревья, облитые ослепительным бриллиантовым светом тропического солнца. Он не знает, что и его на цепь в круг железного обруча посадило золото.

Тори Яра тайно ото всех в подвале хоронит останки маленьких детишек, им зарезанных. Тори Яра с удовольствием закусывал маленькими детишками, приготовленными лучшим поваром, которому за тайну приходилось много платить.

Нельзя особенно винить дикаря Тори Яра. Чем лучше него посетители ресторана, с такой же жадностью пожирающие мясо и в отдельных кабинетах занимающиеся случкой с женщинами? Эти люди ничем не лучше дикаря Тори Яра.

Алтын-ту. Бедная несчастная Алтын-ту. В родном ауле Аргута жила бы ты в белых юртах, расшитых цветным бухарским шелком. Пила бы ты кумыс и ела молодого барашка. Теперь ты – Варен Гай, шансонетка в цветных блестках, танцующая похабные танцы.

Ах, Алтын-ту, Алтын-ту, как оплакать мне твою первую брачную ночь?! Видел я твое заплаканное лицо. Чувствовал я биение твоего сердца. Знал я твои мысли. Как мне это не знать. Твой позор не единственный. Твои слезы не одиноки. Неохватно женское горе, неизбывна печаль.

А деньги за твою первую брачную ночь получил владелец ресторана Окунев. Получил тысячу триста пятьдесят рублей. А это хорошая цена.

Обычная женская история. Все дешевле и дешевле продавалась Варен Гай и на сотом госте уже дошла до обычной цены в десять рублей.

Древние богини Греции высекались из мрамора искусными художниками, а твое тело, богиня Алтая, Алтын-ту, более красивое, чем тело Венеры Милосской, обречено трепаться на ресторанных кушетках.

Тори Яра стал сутенером Варен Гай, и два дикаря, один с горячих песков Южной Африки, другая с Алтайских гор, – они любили так, как любили Соломон и Суламифь. Всесильное золото венчало их. И золото же уничтожило эту любовь. Тори Яра получил в подарок скверную болезнь, и хотя он лечился вливаниями, но сальварсан плохо действовал в крови негра. Тори Яра заразил тело Алтын-ту.

Тори Яра бил иногда свою любовницу и заставлял как можно больше выманивать денег у своих гостей.

А там, на Алтае, журчат ручьи, несут серебристые пески с крупинками золота. Сотни тысяч пудов, миллионы пудов золота.

Художник Терентьев

Художник Терентьев был беден, как крыса, не сделавшая запас на зиму. Но Терентьев был талант.

В пивной «Золотые рога» часто пьянствовал Терентьев и, когда напивался пьяным, стучал кулаком по столу и кричал:

– Я талантливее их всех! Мои картины должны висеть в Третьяковской галерее!..

И вот пришла долгожданная слава. На выставке «Тузы и пики» на картину Терентьева «Алтай» обратили внимание. Находили краски яркими, как самоцветные камни, мазки смелыми и много воздуха.

Мечты о славе были настолько напряженными, что стали кристаллизоваться в звонкие пятирублевые монеты. И вот Терентьев богат. У него своя мастерская, свой выезд.

Некоторое время Терентьев был доволен. Да и как не быть довольным, когда все не имеющие денег завидовали. Разве этого мало? Для этого стоит потрудиться. Но скоро все надоело, и вновь пришла тоска. Затосковал Терентьев. Не того он ждал от славы, не того он ждал от больших денег.

Пришла слава… Но брал Терентьев палитру, подходил к мольберту – и краски были не те, не просились на холст, не туда шла кисть. И яркие кармин, индиго, ультрамарин уже не ласкали глаз.

И Терентьев запил. Только теперь не по дешевым трактирам. Слава давала право пьянствовать в дорогих ресторанах. И пьяный Терентьев влюбился в Варен Гай.

Варен Гай переехала к художнику. Тори Яра, конечно, был недоволен, приходил устраивать скандалы. Как первобытный зверь, он хотел отбить самку силой и набрасывался на Терентьева. Терентьев не защищался и, избитый, свертывался калачиком. Богатырская нога Тори Яра в огромном сапоге его отбрасывала. Терентьев как будто был доволен побоями и никогда не жаловался. Жизнь Терентьеву казалась загадочной.

И вот после особенной трепки Варен Гай гладила волосы художника и говорила:

– Ты так любишь меня, что терпишь такие побои. А ты многого еще не знаешь. Ты думаешь, я Варен Гай? Нет…