Сочиняйте сами

Мы вернулись домой в 15:55, как раз вовремя, чтобы Вулф не опоздал на свое дневное свидание с орхидеями. На моем столе оказались три записки Фрица с сообщениями о телефонных звонках: от Лона Коэна, от Декстера из «Тайтл-Хауса» и одном личном. Я позвонил Декстеру. Он хотел знать, верны ли слухи, что совет НАПД проводит специальное заседание с целью велеть Объединенному комитету по борьбе с плагиатом расторгнуть его договор с Вулфом. Решив, что сообщать издателю, пусть и наделенному совестью, что-либо о прошлых или же нынешних действиях писателей и драматургов будет неблагоразумно, я отговорился, что до нас действительно доходили подобные слухи, но ничего определенного нам неизвестно, что являлось сущей правдой, поскольку на голосование по ходатайству мы не остались. На это Декстер заявил, что если совет НАПД не знает, что не имеет права отдавать распоряжения комитету, который, как ни крути, является объединенным, то скоро об этом узнает. Насчет Лона Коэна утруждать себя я не стал – этот может и перезвонить. Личный звонок – дело личное, и им я занялся.

В начале шестого позвонил Сол Пензер, из будки в аптеке в Кармеле.

– Мы освобождены, – сообщил он. – Свободны как ветер. Никаких обвинений. Адвокат с мисс Боннер и Фредом балуются молочным коктейлем. Что теперь?

– Планов нет, – ответил я. – Полагаю, продолжать следить за ней нет никаких шансов?

– Сомневаюсь. Даже не представляю как. Я только что смотался туда. На том самом месте, которым мы пользовались, стоит машина – наверное, помощника шерифа. Сам он, скорее всего, следит за домом. Другая машина стоит возле места, где ставили свои мисс Боннер и мисс Корбетт, и в ней сидит человек. Судя по всему, Стеббинс все-таки скормил округу Патнам наживку. Остается единственная возможность: подобраться сзади, отойти с другой дороги примерно на милю на холм с деревьями и наблюдать в бинокль. До дома ярдов пятьсот. Естественно, после наступления темноты такой способ бесполезен.

Я отозвался, что пользы от него будет немногим больше и до наступления темноты, и велел ему ехать домой отсыпаться и быть наготове, то же самое и для Фреда. Еще чтобы передал Дол Боннер, что мы свяжемся с ней, когда появится повод. Я повесил трубку, но через две минуты телефон зазвонил снова.

– Кабинет Ниро Вулфа, Арчи Гудвин у телефона.

– Это председатель Объединенного комитета по борьбе с плагиатом. Возможно, вы узнаёте мой голос.

– Узнаю. Голосование прошло с минимальным перевесом?

– Посторонним мы не раскрываем подробности наших обсуждений, но минимального перевеса не было. Письмо составили. Вы получите его завтра. Не спрашиваю вас, что вы намерены предпринять далее, поскольку Вулф тоже не раскрывает подробности, но, полагаю, он не прочь узнать, что мы и доблестны, и почтенны. Иногда.

– Он узнает, мистер Ошин. Мои поздравления. Кто же новый член комитета?

– О, Харви его не покинул. Только оставил пост председателя. Полагаю, хочет присматривать за нами. Дайте знать, если вам понадобится мальчик на побегушках.

Я обещал, что дам.

Когда в шесть часов Вулф спустился, я отчитался ему о звонках Декстера, Сола и Ошина. По окончании моего доклада вошел Фриц с подносом, на котором стояли бутылка пива и бокал. Вулф сверкнул на него очами, и тот так и замер на полпути к столу.

– Тебя подговорил Арчи, – холодно обвинил он.

– Нет, сэр. Я подумал, быть может…

– Унеси назад. Я дал слово. Унеси назад!

Фриц удалился. Вулф перевел испепеляющий взор на меня:

– Элис Портер еще жива?

– Не знаю. Сол видел ее в восемь утра, десять часов назад.

– Я хочу поговорить с ней. Доставь ее.

– Сейчас?

– Да.

Я окинул его долгим взглядом:

– Однажды вы прикажете мне привезти английскую королеву, и я сделаю все возможное. Но хочу напомнить вам о тех двух-трех случаях, когда вы велели мне доставить определенную особу, и я выполнил ваше распоряжение, но вам не понравился использованный мной метод. Не хотите предложить что-нибудь на этот раз?

– Да. Скажи ей, что я готов заключить с ней соглашение относительно ее претензии к Эми Уинн.

Я поднял бровь:

– А если она захочет знать, что за соглашение?

– Ты не знаешь. Знаешь только, что я готов заключить, а завтра может быть уже поздно.

– А если она позвонит Эми Уинн и узнает, что ни о каком соглашении той неизвестно?

– Поэтому-то ты и поедешь за ней, а не позвонишь. Скорее всего, звонить она не станет. А если вдруг и станет, скажешь, что предложение исходит не от мисс Уинн. Я делаю его от имени своего клиента, комитета. Но предпочтительнее, чтобы подобное объяснение прозвучало лишь в крайнем случае.

– Понял. – Я встал. – Не поможет ли делу, если у меня будет какое-то представление, что именно вы собираетесь ей сказать?

– Нет. Это пришло мне в голову, когда я только что спускался в лифте. А должно было прийти уже давным-давно. Я начинаю подозревать, что глупею. Да ты сам должен был додуматься. Средства воздействия на эту женщину маячили перед носом целую неделю, а ни у кого из нас не хватило мозгов разглядеть их. Теперь, когда я тебе о них рассказал, ты их, конечно же, увидишь.