Союз 17 октября. Политический класс России. Взлет и падение

Государство… бесспорно вправе налагать целый ряд ограничений на использование собственником своих прав собственности, при которых говорить уже о священности и неприкосновенности права собственности, как в былые времена, не приходится. Можно ли, например, теперь представить себе, чтобы частные лица или компании таковых, обладая колоссальнейшим капиталом, начали скупать городские кварталы, сносить дома и устраивать вместо них пастбища для скота. Пример этот, разумеется, совершенно фантастический, но теоретически возможный, и, конечно, ничего подобного никогда государство не допустит совершенно основательно, несмотря на полное признание им права собственности.

На встрече с избирателями Санкт-Петербурга 15 марта 1909 года Шидловский объяснял ключевую задачу времени – надо быстро бежать, чтобы хотя бы оставаться на месте:

Жить возвратом к прошлому… это значит искать невозможного. Патриархальный быт прошел, пора сменить его бытом правовым. Наше несчастье в том, что мы еще вынуждены жить остатками исчезающего патриархального быта, а правовой все еще не вошел в нашу жизнь. И отсюда брожение. Все в жизни идет вперед, все прогрессирует, а взывать теперь, в XX веке, к быту XVII века – в этом громадная ошибка правых.

По мысли Шидловского, национализация земли – не решение аграрного вопроса, но уход от него. Так не создать эффективное земледелие, не обеспечить правопорядок, не восстановить социальный мир. Шидловский полагал, что принудительное отчуждение земли, отстаиваемое кадетами, не вязалось с общей логикой конституционно-демократической партии. Она напрасно заигрывала со стихийным социализмом русской деревни. При этом кадеты невольно следовали правительственной логике, четко прослеживаемой, по крайней мере, с 1880‐х годов. Эту линию поведения в отношении к крестьянам можно было охарактеризовать девизом: «Я дам, я все вам дам».

Заманчивый путь подрывал основы правопорядка. Уважение к собственности подразумевало иную модель правительственной политики. Отправной точкой для нее должна была стать эмансипация крестьян. Их бесправие в отношении государства порождало социальный инфантилизм, который навеивал воспоминания о крепостном праве.

Являлся некогда крепостной человек к своему барину и говорил: «Ты мой собственник и ты должен давать мне все, чего мне не достает». Но разве теперь отношение крестьян к правительственной власти иное? Я позволю себе формулировать отношение народа к государству так: «Я подати плачу, рекрутов даю, за это государство давай мне, чего у меня нет». Это несомненно отрыжка крепостного права и правительство не пыталось разрушить такой пережиток старого времени, несовместимый с началами гражданственности. С момента раскрепощения, с 61 года, началась политика благодетельно-опекающая.

Письменный текст доклада Шидловского существенно отличался от устного: наиболее сильные аргументы депутат припас для выступления. Он не хотел давать оппонентам лишних козырей и времени для подготовки. Тактика себя оправдала. Шидловский выступил с триумфом. Возражать ему было трудно. Он проводил мысль о необходимости личной свободы, о ставке на сильных и лучших: