Союз хищников

– Когда мы говорили о дальнобойщике, никто об этом даже не подумал, – с досадой произнесла Людивина. – Тут, конечно, логическая нестыковка.

– Но дальнобойщик был крепкой гипотезой.

Сеньон, осматривавший поодаль окрестности, вдруг поднял руку, показывая наверх:

– Погодите-ка…

Он указывал на одну из камер наблюдения, установленных на крыше.

– Ты что? – забеспокоилась его напарница.

– Если Зверь проходил здесь, чтобы отключить видеокамеру, направленную на дверь, то непременно должен был пройти вдоль стены, затем через эту открытую зону.

– Камера ее не захватывает, – возразила Людивина.

– Нет, но выше расположен прожектор, и камера видит его тень! – воскликнул Сеньон, указывая на внутренний двор, который находился в поле зрения аппаратуры.

Людивина повернулась и убедилась, что ее коллега прав.

– На записи точно ничего не было?

Они вернулись на пульт охраны шахты и попросили показать кадры, снятые за несколько минут до появления убийцы.

Пять пар глаз неотрывно следили за экраном, вглядываясь в каждый пиксель, изучали движения листвы, густые тени, заслонявшие больше половины изображения.

Сеньон и Томаш ткнули указательным пальцем в монитор одновременно.

– Вот! – сказал великан. – Прокрутите назад! Назад!

Это была тень среди теней.

Зверь шел вдоль стены, и, как угадал Сеньон, его силуэт попал в луч одного из прожекторов. Не бог весть что, просто часть вытянутой тени, безликий аватар, но он попался.

– Как ни прячься, – пробормотал жандарм, – а от тени не избавишься.

Это было крохотное пятнышко, проскользнувшее из одной тени в другую и занимавшее на экране от силы пять сантиметров.

– По крайней мере, мы знаем, что он не призрак, – тихо сказала Людивина. – Не невидимка, не совершенство. Он оставляет следы. Теперь надо во что бы то ни стало выяснить, не допустил ли он еще какую-нибудь ошибку.

Ей на плечо легла рука Сеньона, заставив ее замолчать.

Его ноготь щелкнул по изображению.

– А вот и его жертвы, – сказал он глухо.

Все знали, что это были последние кадры двух девушек при жизни. Их цифровое завещание.

Две тонкие тени двигались следом за своим похитителем. Послушные, подавленные его властью и своим страхом, они исчезли так же внезапно, как и появились, растворились в одно мгновение.

Людивина была поражена.

– Они просто шли за ним, – сказала она почти беззвучно, – всего несколько часов, и он полностью подчинил их своей воле.

И тут вслед за ними двинулась еще одна тень.

Четвертая.

Людивина вскочила на ноги:

– Черт!

– Их было двое, – вставил Микелис.

Криминолог, в отличие от других, не выглядел удивленным. Напротив, он даже улыбался.

39

Сеньон никак не мог в это поверить.

– Убийц было двое? Как мы этого не поняли с самого начала?

– Нет, не двое убийц, – поправил его криминолог, – а убийца и его наставник. С самого начала к Зверю приставили наставника. Его вели.

Трое французов отошли в сторону, чтобы поговорить. Они стояли возле черного седана Томаша.

– Я думал, навязчивые идеи – это что-то личное, ими не делятся с другими, – недоумевал Сеньон.

– Так и есть. Зверь убивает, подчиняясь своим желаниям, своим навязчивым идеям. Но он под контролем. Ему помогают готовить преступление. Запутывать следы, уничтожать улики.

– Откуда вы это взяли? – спросила Людивина. – Четвертый человек может быть просто сообщником, мы же ничего не видим.

– Он наставник, этим и объясняется быстрая смена методов убийцы. Наставник забирает его на своей машине, это он ездит на «твинго». Пока Зверь убивает, наставник ждет в автомобиле, чтобы не мешать тому спокойно действовать, но потом ментор подсказывает, как обмануть полицию. В своих убийствах Зверь слишком импульсивен, слишком свиреп. Значит, в момент совершения преступления он находится в экстремальном состоянии, градус его агрессии очень высок, он не может вмиг снова стать рассудительным и практичным. Сразу после убийства он еще слишком возбужден.

– Это похоже на опьянение, – предположила Людивина.

– Именно так! Опьянение насилием. А когда человек в таком состоянии, он совершает глупости и в итоге всегда оставляет улики. А наш убийца не оставляет. Потому что он всегда под присмотром. Его ведут, ему дают советы. Например, на месте преступления мы не нашли ни единого волоска ни с головы, ни с тела, что меня удивило в отчетах. При такой ярости что-то наверняка должно было остаться. Я думаю, ему приказали побрить наголо все тело.

– Больные… – пробормотал Сеньон.

Микелис добавил: