Сокровенный сердца человек. Жизнь и труды священномученика Серафима (Звездинского)

А отсюда – из этих бесед – проистекало великое значение странничества и для иноков, принимавших подвижников-странников. Последние, как закаленные, многолетние духовные бойцы, могли преподать братии назидательные советы не предпринимать подвигов сверх силы, дабы «не сделаться снедию мысленных зверей» (3 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 31), чтобы сверх чаяния «не похитили душу злокозненные духи». Вот почему преп. Нил призывает в своем слове к монаху Евлогию, как этого последнего, так вместе с ним и других иноков, к страннолюбию. Ради странника можно пренебречь даже постом и безмолвием – этими наиглавнейшими монашескими добродетелями. «Когда брат придет к тебе во время непрерывного твоего поста, – поучает преподобный Евлогия, – не давай места скуке, по причине помыслов, внушающих тебе нарушение безмолвия, прекращение поста. Они делают, чтобы ты, взирая на брата твоего, взирал не как на Самого Бога. Частые надзирания братий называть будем не поводом к смущению, а паче споборничеством. Вверимся их ликостоянию против полчища сопротивника. Так… дела рук вносить будем в сокровищницу страннолюбия. Будем принимать к себе братий, не как милость им оказывая, но как платя должную дань, упросим их принять наше угощение, как показал это Лот (Быт. 19, 1–3)» – (2 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 1, стр. 257–258, 235). «И услуживая пришедшему страннику, – опять поучает преп. Нил Евлогия, – его упокой». Вот почему демоны были такими противниками странноприимства, наводя иноков на мысль, что оно расстраивает человека. Вот почему истинное странничество так восхваляется преп. Нилом, ставится им наряду с прочими подвигами. «Что тебе пользы, – пишет преп. Нил монаху Галлу, – от страннической жизни, от труда подвижнического и великого самоизнурения, когда… пламенная любовь к родству запинает тебя на пути к совершенству» (5 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 33). Тут странничество явно сопоставляется с подвижничеством, с самоизнурением. «Первый из достословных подвигов, – говорит преп. Нил, – есть странническая жизнь, особливо, когда выходишь на оную, как борец, мужественно оставляя и отечество, и род, и имение, и один представь на достославные сии подвиги». Странничество уподобляется преп. Нилом добродетели древних святых, которые, по описанию, вели жизнь бездомную, не имели на себе одеяния, скитались всегда с места на место, с приятностью питались снедью, какая случалась, находили себе ложе, где ни есть, и какое случилось… Их описывает Павел, когда говорит: «Проидоша в милотех, в козиях кожах, лишени, скорбяще, озлоблени, их же не бе достоин мир» (Евр. 2, 37–38) – (1 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 2, стр. 102). Итак, странничество было великим подвигом, с отрицательной стороны имевшим в виду борьбу со страстями, с положительной – достижение нравственного совершенства. «Перемена места, – говорит преп. Нил, – пусть делается для жития более духовного» (2 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 1, стр. 239). Взгляд на странничество, как на подвиг, станет для нас более понятен, если мы вспомним, что у братии редко бывало старание о странноприимстве (3 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 386–387).

Но вместе с истинным странничеством среди монахов во времена св. Нила развилось странничество напускное, ложное. Последнее не преследовало борьбы «со страстьми и похотьми», а являлось лишь потакательством малодушию и нетерпению, и, как таковое, конечно, не могло иметь никакого доброго значения. «Монах, который, – пишет преп. Нил монаху Венусту, – без большой нужды, по своему только малодушию, по нетерпеливости и по каким-либо человеческим и немощным помыслам переходит с места на место, думая странствованием уменьшить число душевных помыслов, хотя место и переменит, однако же сердечной скорби, смущения своего и искушения немало не уменьшит и не убавит, но еще больше увеличит их, даст им больше пищи, силы, способов и разнообразия». Достаточно было иногда простого уныния, чтобы сейчас возникло и странничество. «Дух уныния, – говорит преп. Нил, – гонит монаха из дому его… Легкий ветерок наклоняет слабое растение, и мысль о странничестве увлекает предавшегося унынию… Сластолюбцу не довольно будет одной жены, и монаху в унынии не достаточно будет одной кельи» (2 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 1, стр. 215–216, 276). «Печаль – предтеча страннической жизни». Спускаясь далее по наклонной плоскости, странничество становилось просто-напросто бродяжничеством, так резко порицаемым преп. Нилом. «Кто из благомыслящих, – пишет он монаху Иларию, – одобрит это – ходить всюду, не знать себе покоя, без большей и неотвратимой какой-либо нужды толкаться туда и сюда, бегать с места на место, подобно зайцам менять одно ложе на другое» (4 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 27).