Сокровища Валькирии. Правда и вымысел

Первые триста метров мы шли час, и это по лесу, где не так скользко, на мшистых местах и вовсе идешь как по ковру. Я дважды предлагал подставить плечо, однако раненый будто не слышал и все посматривал назад, на восток, где за горными цепями разогревалась заря. Вероятно, он, как крамольник, хотел встретить солнце, однако ничего подобного не произошло. Едва багровый шар поднялся над окоемом и по земле побежали красные сполохи, стражник внезапно повернул в сторону от реки и пошел живее.

Это был какой-то новый, одному ему известный маршрут, и надо сказать, не самый лучший, поскольку за редколесьем начинались подъем и каменные развалы, а я все время ходил вдоль берега. Однако ведущим был он, и я последовал за ним, полагая, что в курумниках его прыть скоро закончится. Показалось, после восхода спутник стал энергичнее и, когда мы впилились в заледенелый развал, перестал осторожничать и почти не опирался на молоток. И еще заметил некую бестолковщину: там, где можно срезать угол, он, напротив, обходил еще дальше или даже отступал назад и выписывал чуть ли не круг. Чем дальше, тем чаще и бессмысленнее он кружил между останцов, заставляя и меня повторять его маршрут.

– Какого черта ты вертишься на одном месте? – наконец не выдержал я. – У тебя что, голова кружится? Давай я пойду вперед!

– Молчи! – сказал он, не оборачиваясь и сквозь зубы. – Обещал помочь – помогай!

– Как?

– По следам иди и молчи.

Мы уже лезли в горы по скользким склонам, и иногда, глядя, как он карабкается, я с ужасом представлял, что будет, если он сорвется, – сразу сшибет меня и мы укатимся метров на сто вниз: если полетишь, ухватиться не за что, все обледенело.

– Помогай! – время от времени цедил он. – Не разевай рот!

Не знаю как, но через сорок минут мы поднялись на плоскую вершину горы и тут же начали спускаться с нее, может, градусов на тридцать севернее. Я не знал, зачем мы лезли сюда, когда прямее было махнуть через седловинку, однако старательно наступал в его следы, а на спуске делать это оказалось почти невозможно, и получилось так, что он дважды чуть не загремел вниз, успев затормозить черешком молотка.

– Какого хрена? – зарычал интеллигентный чекист. – След в след, я сказал! Как по минному полю!

А мне и ответить было нечем, я выматерился в пространство, чтоб не остаться в долгу, и стал притормаживать стволом автомата, вернее, искрогасителем с острыми кромками. Если считать по времени, то шли уже часа три, по расстоянию – так и трех километров не наберется. Я все ждал, когда он выдохнется, но скоро начал выдыхаться сам – третьи сутки пил одну приторную сыту и в дорогу сейчас взял остатки водки. У чекиста были сухари и сахар, остававшиеся на заимке, однако попросить у него я не мог принципиально, а сам он не предлагал, хотя видел, что я голоден.

Ближе к полудню в поведении ведущего появились новые странности. Он то и дело озирался или всматривался в даль, будто искал какие-то приметы, а может, кого-то ждал. Я держал автомат под рукой и тоже оглядывался всю дорогу, полагая, что меня заставляют идти след в след, дабы отвлечь внимание, сосредоточить его на одной детали – в общем-то нехитрый психологический прием управления человеком. Кроме того, спутник начал прибавлять шаг и молоток практически нес в руках – и это с такими ранениями! То ли разошелся, то ли у него открылось второе дыхание, я отставал уже шагов на семь. С одной стороны, неплохо, больше сектор обзора, с другой – он выматывал меня, вынуждая все время догонять. И когда я пытался сократить расстояние, прыгая через его след, он мгновенно реагировал, будто глаза у него на затылке!

Однажды внезапно остановился, и я увидел бледное, напряженное лицо, будто он из последних сил шел.

– Ну ты же крепкий, здоровый парень, – сказал он назидательно. – Иди и не дергайся. Если не можешь моим следом – все время гляди мне в затылок! И не отрывай взгляда. Иначе мы не успеем.

– Куда не успеем?

– На тот свет!

Странностей и недомолвок уже было столько, что спрашивать и уточнять не имело смысла. Наконец-то я определил, куда он ведет – к скалистому, уступчатому «амфитеатру», будто ножом вырезанному в склоне горы. Кстати, отличное место для засады, один стрелок наверху может держать под прицелом всю «арену», и если выйдешь на нее, назад не убежишь.

Мы перестали делать петли и шли теперь почти прямо, огибая непроходимые места, и чекист все время поглядывал в небо, на солнце, а я в его затылок, что было еще хуже, чем идти след в след, – не видно, что под ногами. И кажется, поспели: ведущий переступил ручей, вытекающий из «амфитеатра», вскарабкался по замерзшей, обледенелой от воды осыпи и встал возле скалы. Я остался внизу, шаря взглядом по верхам: вроде все тихо, везде лежит нетронутый снег, и если кто-то засел на «галерке», то по чернотропу. А чекист стоял спиной к скале и смотрел на солнце через пальцы рук, соединенные подушечками, как иногда, балуясь или познавая мир, смотрят дети.

– Подойди сюда, – спустя минуту и уже без прежней жесткости попросил он. – Я обещал тебя отблагодарить, если успеем к зениту.