Сокровище Картахены. Береговое братство. Морские титаны

К полудню они взобрались на гору и оттуда увидели Южное море[40] и большое судно с пятью барками, которое выходило из Панамы, направляясь к островам Товаго и Тавагилья. Отвага снова наполнила сердца флибустьеров. Но по-настоящему они возликовали, спустившись с горы в широкую долину, где паслось много скота. Они тотчас же бросились к стаду и перебили всю скотину, которую им удалось догнать…»

Здесь мы прервем эти записи, так как читатель уже мог получить представление о страданиях и лишениях, перенесенных флибустьерами во время тяжелого перехода через перешеек.

Береговые братья не могли выступить из Чагреса ранее чем через десять дней. Этот срок оказался необходим для восстановления хотя бы некоторого порядка, иначе город не мог бы служить надежным убежищем на случай неудачи и поспешного отступления.

К тому же сказывался недостаток в живой силе: множество буканьеров было тяжело ранено и убито на Санта-Каталине, в Пуэрто-Бельо и, наконец, в Чагресе, где испанцы оказали отчаянное сопротивление. Несколько раз дело доходило до рукопашной, из чего можно сделать вывод, что потери авантюристов в живой силе достигали значительных размеров.

Монбару приходилось оставлять сильные гарнизоны в захваченных городах, дабы удерживать жителей в повиновении и иметь возможность с успехом отразить натиск испанцев, если бы они попытались, что, впрочем, маловероятно, взять эти города обратно.

Когда Монбар произвел смотр войска, обнаружилось, что в его распоряжении всего тысяча сто человек.

И с этой горстью людей он должен был пройти перешеек, сразиться с испанскими солдатами, в двадцать раз превосходившими флибустьеров числом, и овладеть городом, где было шестьдесят тысяч жителей. Всякий другой на месте знаменитого флибустьера если не отказался бы от такого смелого предприятия, то, по крайней мере, постарался бы усилить свое войско, сократив гарнизоны захваченных городов. Монбару и в голову это не пришло. Он только улыбнулся Олоне и, пожав ему руку, заметил:

– Ба-а! Каждый из нас стоит десяти, мы одержим верх. Чем больше трудностей – тем больше славы. Вперед, братья! Мы остановимся только в Панаме.

Авантюристы ответили Монбару громкими криками восторга и весело выступили в поход.

Что могли противопоставить испанцы подобной отваге?

Глава XVI До чего любовь доводит некоторых женщин

В то время, когда флибустьеры, поднявшись на холм, радостными криками приветствовали Южное море, чья зеркальная гладь предстала их восторженным взорам, дон Рамон де Ла Крус, генерал-губернатор Панамы, расхаживал взад и вперед по гостиной в своем дворце.

Он казался мрачным, озабоченным, ходил быстро, опустив голову и заложив руки за спину. Весь его вид выдавал с трудом сдерживаемое раздражение.

На столе лежало раскрытое письмо. Каждый раз, проходя мимо, он, хмурясь, взглядывал на него, порой останавливался, перечитывал несколько слов глухим голосом и опять принимался ходить со все возрастающим волнением.

Донья Линда, прелестная, но бледная, как статуя паросского мрамора, сидела, вернее, полулежала в кресле-качалке, чрезвычайно удобном для мечтаний. Девушка озабоченным взглядом следила за движениями отца.

Часы, стоявшие на тумбе, пробили половину десятого. Услыхав скрип пружин перед боем, дон Рамон вздрогнул и с нетерпением взглянул на циферблат.

– Еще полчаса… – прошептал он.

– Стоит ли так тревожиться из-за анонимного письма, отец? – тихо заметила донья Линда. – Разве вы не знаете, что только подлецы вредят своим врагам таким образом, не решаясь напасть открыто?

– Эти же слова я повторял себе сотню раз, – возразил дон Рамон. – Конечно, анонимное письмо – низость. Всякому ясно, что оно достойно только презрения. Однако, прочитав его, невольно задаешься вопросом: «А если все же это правда?» Уж такова наша жалкая человеческая натура: все неизвестное пугает нас. Откуда бы ни раздавался голос, грозящий нам несчастьем, мы готовы ему верить.

– Увы! – грустно отозвалась девушка.

– Впрочем, – с живостью продолжал дон Рамон, – хотя почерк изменен довольно искусно, я почти ручаюсь, что узнал его. Думаю, это письмо написано доном Хесусом Ордоньесом.

– Доном Хесусом Ордоньесом, этим бесчестным человеком, который подло бросил свою дочь и меня!

– Им, дитя мое… Видишь ли, если этот человек осмеливается мне писать и хочет лично явиться ко мне для предъявления неких доказательств, значит он полностью уверен в себе, а следовательно, и в том, что собирается мне доказать.

– И вы поверите тому, что скажет вам этот человек?

– Поверю, если он представит доказательства. Но не беспокойся, – прибавил он со странной улыбкой, – если этот подлец намерен играть мной, он так легко не отделается, можешь не сомневаться.