Сокровище Картахены. Береговое братство. Морские титаны

Гроза усиливалась с каждой минутой. То и дело сверкали молнии, небо от одного края небосклона до другого казалось громадным огненным шатром зловещего бледно-желтого цвета.

Раскаты грома следовали один за другим неумолкаемо. Ветер завывал с неистовой яростью, хлеща по ветвям, крутя и ломая деревья, как соломинки, увлекая их, кружа в воздухе и продолжая бешено нестись дальше. Дождь, уже превратившийся в настоящий ливень, затопил дорогу. Стремительные потоки с оглушительным ревом падали с горных вершин, унося и опрокидывая все на своем пути, разрушая тропинки и вымывая землю, образуя при этом глубочайшие ямы.

Это величественное выражение Божьего гнева представляло собой зрелище ужасающей красоты.

Будь отшельник один, он за несколько минут добрался бы до дома, но он не мог бросить своего спутника. Он ни на минуту не заблуждался относительно опасности их положения: оставаться дольше там, где они находились, было все равно что обречь себя на неизбежную и страшную смерть.

Он наклонился к незнакомцу.

– Взбодритесь, сеньор, – сказал он ему ласковым голосом, каким говорят с детьми и больными.

– Не бодрости мне недостает, сеньор, – возразил тот, – мои силы вконец истощены – я и пальцем не могу пошевельнуть.

– Попытайтесь встать.

– Не могу, холод сковал меня. Он проник мне в сердце, я словно параличом разбит.

– Что делать? – пробормотал отшельник в отчаянии.

Он был человек с прекрасной и благородной душой, из тех избранных натур, решительных и энергичных, которые до последнего вздоха борются с неодолимыми преградами и сдаются только мертвыми.

– Бросьте меня, сеньор, – сказал незнакомец слабеющим голосом, – не противьтесь долее преследующему меня року. Вы сделали все, что только в человеческих силах, чтобы спасти меня, и если вам это не удалось, то только потому, что мне суждено умереть.

– Ах! Если вы поддаетесь отчаянию, то мы погибли! – вскричал Сантьяго в смятении.

– Я не отчаиваюсь, мой друг, мой спаситель, я просто смиряюсь перед волей судьбы! Я уповаю на Божье милосердие! Я чувствую, что скоро пробьет мой последний час. Господь простит мне, надеюсь, грехи за мое искреннее раскаяние и покорность Его грозному приговору.

– Пустяки, сеньор! Господь – да благословенно Его имя! – тут ни при чем. Будьте мужчиной, вставайте! Через десять минут мы достигнем надежного убежища – мой домик находится в двух ружейных выстрелах от этого места, где мы остановились так некстати.

– Нет, сеньор, повторяю, я не в силах сделать ни одного движения, я совсем ослабел. Бросьте меня, бегите и спасайтесь сами, пока еще есть возможность.

– Ваши слова жестоко оскорбили бы меня, сеньор, если б я не понимал, в каком состоянии вы находитесь.

– Простите, сеньор, протяните мне руку и, умоляю вас, уходите, уходите скорее! Кто знает, не поздно ли будет через минуту? Повторяю, все ваши усилия спасти меня будут тщетны, бросьте меня здесь…

– Нет, я не брошу вас! Мы спасемся или погибнем вместе, клянусь Богом и честью… – Он вдруг остановился и поспешно закончил: – Отшельника! Мне не впервые находиться в подобном положении. Взбодритесь, сеньор! Посмотрим, что одержит верх, грубая слепая стихия или венец создания – человек, сотворенный по образу Божию, с умом и волей. Ей-богу, мы спасемся вместе или вместе погибнем! Я понесу вас на своих плечах, если вы не можете идти сами.

И с притворной веселостью отшельник, не слушая более возражений незнакомца, поднял его, как ребенка, на свои могучие руки, с легкостью перекинул через плечо и отважно пустился в путь, опираясь на ружье. Он твердо решил скорее пожертвовать жизнью, чем подло бросить того, кого уже спас от смерти.

Началась борьба человека против безумных, свирепых, вырвавшихся на волю слепых сил природы.

Каждый шаг стоил отшельнику огромных усилий, особенно из-за тяжести, что лежала у него на плечах. Он шел, шатаясь, точно пьяный, спотыкаясь, по колено уходя в вязкую грязь, ежеминутно опасаясь утонуть в ней с головой. Ветви хлестали его по лицу, дождь бил в глаза и ослеплял его, от бури захватывало дух и мутилось в голове.

Однако он не унывал и только удваивал усилия. Он упорно шел вперед, неся на себе своего спутника, теряя и вновь отыскивая дорогу посреди страшного хаоса восставшей против него разъяренной стихии.

За полчаса он продвинулся вперед всего на какую-нибудь сотню шагов.

Тут он с твердостью человека, принявшего непоколебимое решение, хладнокровно подсчитал, что, если даже он не разобьется, упав на дно пропасти, не будет увлечен потоком или не свалится замертво без сил, ему понадобится ровно семь часов на то, чтобы добраться до дома, если только никто не подоспеет к нему на помощь.

– Господь велик! – прошептал он. – Господь везде и во всем. Да будет то, что решил Он в своей премудрости. Но я не прекращу борьбы, пока есть силы, и буду отстаивать жизнь до последней минуты…

Он подавил вздох и удвоил усилия, и без того уже неимоверные. Прошло еще несколько минут.

Незнакомец неподвижно висел на плече отшельника и не подавал никаких признаков жизни. Он или умер, или лишился чувств.

Вдруг невдалеке раздался бешеный лай.