Солдаты Вермахта. Подлинные свидетельства боев, страданий и смерти

Практика убивать еврейских женщин после половых сношений, чтобы солдаты не подвергались опасности обвинения в «расовом позоре», представляется здесь как самое понятное в мире, точно так же как и рассказ Миньё, что он открыто использовал еврейскую жертву. Андрей Ангрик в своей работе о немецкой оккупационной политике в Советском Союзе обвиняет офицеров айнзацкоманды SklOa, что они насиловали захваченных еврейских женщин до бессознательного состояния жертв [405]. Впрочем, Бернд Грейнер описывает такое же положение дел во время войны во Вьетнаме [406].

Но не только массовые расстрелы создавали предпосылки для структур сексуальных возможностей: солдатская повседневная жизнь в этом отношении предлагала разнообразные возможности хотя бы тогда, когда совершенно голая женщина сидит в камере для допросов и допрос производится на глазах многочисленных служащих части [407]. Соответственно, имелись и другие полуофициальные формы сексуальной эксплуатации, когда создавались даже «театральные группы», куда входили «прежде всего, симпатичные русские женщины и девушки, которые таким образом улучшали свои продовольственные рационы. (…) После представлений танцевали, пили, а потом девушки [с эсэсовцами] каким-либо образом совокуплялись». За городом начальство команды с этой целью создало тайное место свиданий в захваченных домах и на-значило «домашних мастеров», которые должны были «обслуживать» дома. И от других команд следует ожидать подобных «развлечений» — любовных отношений с дочерьми местных бургомистров, «песенных вечеров» с русскими якобы певицами, подтверждены участие в сельских праздниках и пьянки с многочисленными эксцессами» [408].

Вили Петер Резе, интеллектуал, ставший военнослужащим, писал: «…мы стали меланхоличными, с тоской по любви и ностальгией, снова смеялись, во-пили от радости, спотыкаясь, бродили по рельсам, плясали в вагонах и стреля-ли в темноту ночи, заставили пленную русскую танцевать нагишом, измазали ей груди сапожной ваксой и напоили ее до такой степени, насколько были пьяны сами» [409].

Интенсивную сексуальную активность солдат можно подтвердить данными медицинской статистики. В Киевском госпитале иногда на лечении находились, в основном, пациенты с кожно-венерическими заболеваниями, по поводу чего главный врач СС профессор Карл Гебхардт после инспекционной поездки критически заметил, «что «клинико-хирургического уклона» больше нет» [410].

В протоколах подслушивания мы тоже находим много разговоров о венерических болезнях, вот, например, слова лейтенанта Кригсмарине морскому летчику:

ГЕЛЕН: Они рядом с нами в округе устроили как-то облаву и установили, что 70 процентов всех немецких солдат в области, которых они нашли в так называемых койках с девушками, больны венерическими болезнями [411].

Действительно, венерические заболевания были чрезвычайно распространены среди немецких военнослужащих. В таких городах, как Минск и Рига, были устроены так называемые санитарные помещения, где должны были проверять солдат после проведенных половых актов, чтобы предотвратить возможную инфекцию. Санирование включало мытье водой и мылом, промывку раствором сублимата и введение дезинфекционной палочки в переднюю часть уретры. Для предотвращения заболевания сифилисом дополнительно применялась мазь. По окончании процедуры санитар заносил запись о ней в «книгу санации войск» и выдавал солдату «санитарную карточку», подтверждавшую выполнение им своей обязанности» [412].

Одно лишь обстоятельство, что такие учреждения существовали и образовывали собственную администрацию вокруг венерических заболеваний, дает некоторую информацию о распространенности сексуальных действий и об их коммуникации. Тогда, за исключением уголовно наказуемого «расового позора», то есть сексуальных отношений с еврейками, они не представляли собой особого секрета. В результате некоторые солдаты хвастались и частотой своих инфекционных заболеваний [413].

Во всяком случае санитарные службы много делали для того, чтобы сократить количество случаев инфекции, поддержать боеспособность солдат. Но при этом ни дисциплинарные меры, ни обращения к солдатам не могли что-либо исправить, и Вермахт, наконец, пришел к идее оборудования контролируемых борделей: «В интересах пресечения роста венерических заболеваний, а также имеющихся возможностей деятельности вражеской агентуры при ежедневном совместном проживании немецких людей с людьми русского пространства, в разных городах предусматривается устройство борделей для Вермахта» [414]. История создания этих борделей и дискуссии о подборе и принудительном найме «расово пригодных» проституток потребовала бы специальной главы, но о таких вещах солдаты в подслушанных разговорах не беседовали. Они рассказывали о своих переживаниях, связанных с борделями.

ВАЛЛУС: В Варшаве наши солдаты стояли в очереди перед входной дверью.

В Радоме первое помещение было набито битком, а люди с грузовиков стояли снаружи. Каждая женщина обслуживала в час 14–15 мужчин. Они там меняли женщин каждые два дня [415].