Солнечная ртуть

Фьёлы с негодованием и опаской косились на буйного кагана и всё отрицали. Их поддерживал лорд-адмирал. Он рьяно перечил обвинениям Баара и даже смел перебивать его. Кроме старого вояки с контуженой рукой из хозяев столицы здесь находилась только сама королева и Нердал. Оба привыкли не спать допоздна, то разбирая бумаги, то собираясь на очередное внеплановое заседание — наподобие этого, но менее интернациональное.

— В лаборатории, отведенной фьёльскому чернокнижнику вы найдёте подтверждение моих слов. Даже если все следы в ней замели, использование эссенции легко обнаружить. Она оставляет ауру, и выявить её ничего не стоит.

Это было правдой. Специальные устройства при выключенном свете умели опознавать следы некоторых веществ. Агата видела такое: будто цветной снег появлялся в темноте — крупные такие хлопья. Теперь девочка жалела, что они с Эридом попросту не сожгли всю комнату. Пусть бы даже пострадало остальное крыло замка. Наплевать, его отстроят в считанные дни. Книг, впрочем, жалко.

Ведун грозно откинул назад свои лохмы с косичками и пошёл в атаку.

— Это ложь! Презренная и необоснованная! Вы сами подсунули мне свою эссенцию, фьёлам без надобности ваше проклятое зелье!

Он не мог поверить ушам. Его обвиняют в воровстве! Фьёл взмахивал руками и был похож на птицу, в которую злые мальчишки швыряют камнями. Скельтры ворвались в отведённую ему комнатушку, устроили там бардак, и чудом только не нашли и не попортили важных чертежей. О бумагах фьёл упомянул вскользь, никто не обратил особого внимания, но Агата знала, о чём речь: недавно она подслушала, в этом самом месте, о тайном строительстве флота. А на днях своими глазами видела, как Ведун заслоняет другими бумагами схемы, очень похожие на чертежи корабельных пушек.

— Где свидетели? Или кроме ваших людей никто не может подтвердить ваши слова? — отрезала Сиена. Сама невозмутимость, равно как и Нердал. Но женщина отличалась от своего дракона большей жестокостью во взгляде. Оборотень подавлял им, а она — замораживала намертво, и даже солнечный оттенок глаз был отзвуком металла, а не тепла.

— Ваша дочь присутствовала там. Она и её дракон могут подтвердить верность моих слов.

Все смолкли. До этой минуты всё более распалявший свой гнев скельтр вдруг стал спокоен как удав. Выпятив подбородок, он ждал вопросов и собирался дать ответ на любой из них. Он был уверен в победе.

— Ну-ка, объясните подробнее.

Сиена подалась вперёд. Взгляд её был убийственный. С замиранием сердца Агата гадала, на кого сейчас королева злится больше: на кагана, который уже битый час испытывал её терпение или на дочь, последние тринадцать лет попирающую все семейные ценности: осторожность, благоразумие, нежелание совать нос туда, куда не просят. Краем сознания принцесса отметила, что короткие рыжие волосы матери не украшает ни одной жемчужины. Сиена всегда избегала любых излишеств в одежде, поведении и даже в еде. По сути, она была коронованным аскетом. Такие женщины внушают куда больший трепет, чем мужчины со сходными качествами. У неё была лишь одна непростительная и эксцентричная слабость: любимая болонка, которая и сейчас спала, свернувшись клубочком, у ног своей хозяйки. И все Астор такие — каждая девочка, которая приходилась прямым потомком Терры, должна стать ожившей статуей. Идеалом, бесстрастным идолом империи, с лёгким флёром сумасбродства. Только на Агате система дала сбой. Принцесса оказалась слишком живой и импульсивной, она вся состояла из безумных идей. И теперь пожинала плоды своей индивидуальности.

— Они пришли в библиотеку одновременно со мной и моими людьми. Должно быть, заинтересовались какими-то трудами. Как известно, ваша наследница начитана, — каган вдруг вспомнил, что при дворе приняло хотя бы иногда льстить. — И когда я вошёл в лабораторию, они тоже оказались внутри. Я не скрываясь, указал её высочеству на преступление фьёлов. Спросите у вашей дочери сами, госпожа.

Снова поднялся гвалт. Болонка проснулась и принимала в нём активное участие, тявкая так, что из ушей уже готова была литься кровь. Мерзкий звук. Никто не смел заткнуть любимицу королевы — ни прикрикнуть, ни притопнуть ногой было совершенно невозможно. Ненависть к пушистому комку истерики — единственное, что объединяло враждующие стороны.

Вышеупомянутые фьёлы, среди которых оказался и Ведун, яростно обвиняли Баара в клевете. Каган, возродив и удвоив свой гнев, требовал признать клятвы нарушенными и уже вовсю кружил над вопросом островов, которые так хотел заполучить в своё владение. Сиена не сдавала позиций и с презрением отметала притязания скельтров. Наследная принцесса была там? Это ничего не меняет. Как и кража эссенции. Виновные обязательно будут наказаны вне зависимости от своего статуса. Столичные виселицы одинаково подходят как для богачей, так и для крестьян, как для жителей Йера, так и для иноземцев — будь то скельтры, фьёлы или кто-нибудь ещё.