Солнечная ртуть

Не считая этого мимолётного эпизода, Сиена молчала. На её лице не читалась ни одна мысль. У Агаты срывался в волнении голос, она смело смотрела на мать, а внутри сжималась от ужаса. Сможет ли она её простить? Сможет ли представить другим эту ситуацию как простое недоразумение? Ещё в начале этого дня королева была довольна и ласкова с дочерью, и именно сегодня девочка решила поставить её под такой удар. Может быть, проявляй Сиена доброту немного чаще, ничего и не случилось бы. Принцесса старательно винила лишь себя. Пыталась. На самом деле, это оказалось не так сложно, потому что краешком глаза Агата заметила, что мать как будто слегка улыбнулась ей. Что, если это знак прощения?! Агате было бы достаточно знать, что это возможно. И пусть её жестоко накажут, лишь бы только этот жест оказался сигналом: «всё образуется, всё будет хорошо».

О чём думала Сиена в эту минуту? Девочка не умела расшифровывать лица, не понимала истинных чувств. Вдруг та улыбка была следствием нервной дрожи, сдерживаемой ненависти?

Ответом ей послужила резкая боль в правой щеке. Не теряя самообладания, королева ударила дочь тыльной стороной руки.

Пунцовое пятно расползалось по лицу. Агате влепили пощёчину на виду у всех. Наверняка это было умышленно: принцесса навлекла на себя побои при свидетелях, и тем самым Сиена дала понять, что покуда она у руля, никто не остаётся безнаказанным. Агата боялась пошевелиться, боялась дотронуться до пылающей щеки. Все моральные силы уходили на то, чтобы не дать себе расплакаться. Тогда бы унижение стало несовместимым с жизнью.

— Думаю, на этом вопрос исчерпан.

Отвернувшись от дочери, Сиена возобновила прерванные появлением Агаты «переговоры». Но скельтров не устраивал такой поворот. Стараясь не переходить и так уже нарушенные грани дозволенного, Баар с пылающими глазами снова затянул волынку об островах. Он хотел получить их, хотя бы заручиться гарантиями — сейчас же, немедленно! В противном случае скельтры перекроют морские и воздушные пути фьолам, и те не смогут ни торговать, ни беспрепятственно покидать свои владения. И никто не сможет прийти к ним на помощь. Эти пути считались нейтральными территориями, но по старым, никем не упразднённым законам, скельтры имели на них все права. Когда неприятель ослабеет, его останется просто-напросто добить — на это они и рассчитывали.

До сих пор державшиеся довольно скромно фьёлы взвыли о справедливости.

— Мы простые ремесленники! Наши отцы и деды жили на этих островах! Мы не имеем склонности вести кровавых войн и не присваиваем чужого! Если маленькая королева взяла у кагана эссенцию, то фьёлы тут не при чём. Да ведь она сама изволила сказать об этом.

Они окружили Сиену и голосили наперебой. Та терпеливо внимала. Цветные рукава и ленты смешивались между собой, запах благовоний кружил голову. Баар и его свита презрительно скалились на фьёлов, а Агата не знала, куда ей деться. Про неё как будто забыли. Отвесив ей оплеуху, королева не удосужилась прогнать дочь или хотя бы сказать отойти в дальний угол. Принцесса так и осталась стоять столбом на прежнем месте. Щека болела. Собака тявкала.

— Ваша династия живёт за счёт давних побед. Время, когда скельтры преклонялись перед Йэром вот-вот пройдёт. А знаешь, госпожа? Твоё место не на троне, а в башне без дверей и окон. Весь ваш род следовало истребить, ведь он оставил мою страну без того, что принадлежит ей по праву!

Дипломатом Баар был плохим. Тяжёлый, неповоротливый в своей шубе, жестокий и черноглазый. Как только каган убедился в тщетности своих попыток, то потерял самообладание. Каган едва не лез в драку и говорил королеве такие слова, за которые простого смертного, не разбираясь бы, казнили.

— И драконам твоим самое место на живодёрне!

Наверное, он заметил принцессу, которая тростинкой стояла позади трона.

— Да нет, — задумчиво протянул каган. — Истреблять вас надобность уже отпала. Твоя дочь развалит твоё королевство без посторонней помощи.

В ярости, Сиена направилась к Баару, словно и его хотела ударить. Но передумала. Она взглянула в сторону Нердала, и тот понял, что ему развязали руки.

— Ты думаешь, что смог бы отправить меня на живодёрню, как обычного скота. А скот может сделать вот так?

С этими словами он схватил Баара за запястье. Сначала Агата не поняла, отчего каган зашипел и захрипел одновременно — все её мысли вертелись вокруг собственного положения. А потом она догадалась: Нердал жёг скельтру руку. Кожа драконов могла становиться нестерпимо горячей, если они того хотели. Эрид, управляющий молниями, так не умел. Его кожа всегда была ледяной, хотя электрические разряды оставляли после себя и дым, и гарь и боль.

Баар пытался вырваться, но тщетно. Ему хотелось ударить дракона, разбить ему лицо, но он не смел. Агата почуяла запах горелого мяса.

— Хватит.