Солнечная ртуть

О нет. Бедному псу уже никогда не будет ни плохо, ни хорошо. «Мёртв. Сожрал какую-то гадость, а может, кто-то отравил его специально. Такое здесь бывало» — осипшим голосом сказал Силач, а девчонка бухнулась коленями прямо в грязь, забыв о том, какой она была чистюлей. Анна обнимала пса и что-то тихо бормотала. Атлет не разобрал ни звука, только отрешённо смотрел на макушку белобрысой: волосы отрастали, и на корнях оказались гораздо темнее, не то русые, не то рыжие. Зачем красить их в таком возрасте? Мещанское, избалованное отродье. Не сделай судьба их врагами, Силач мог бы проникнуться её горем. Хотя это бы и не понадобилось: ведь тогда пёс остался бы жив.

— У моей матери когда-то была собака. Не такая большая, но породистая. Её тоже убили.

Неужели не догадалась? Анна смотрела на него потерянно и перебирала грязную шерсть. Выглядела она совсем как дитё, как нормальное человеческое дитё, увидевшее смерть друга, а не чудовище с в облике ангелочка железными мускулами. Слеза блеснула в правом глазу и покатилась вниз. Анна не заметила этого, она всё ещё растерянно переводила взгляд с мужчины на собаку, да оглядывалась по сторонам, словно хотела найти объяснение случившемуся. Атлет хотел было развернуться и тяжело потопать за лопатой, как вдруг заметил что-то ненормальное в лице девчонки. Нечто такое, что никак не вязалось с человеческим обликом. Какое-то время он хмурился, пытаясь сообразить, в чём дело, а потом широко распахнул глаза и заморгал, не веря тому, что им открылось.

Там, где слеза проходила по щеке девочки, оставался мокрый, сверкающий золотыми крупицами след.

***

Повозка остановилась среди ночи. Проснулись все, Агата проснулась последней. Да и засыпала она не сразу: снилась какая-то тревожная муть. Это было как-то связанно с человеком, замеченным ею в таверне — он сидел в тени так, что ни лица, ни фигуры толком рассмотреть не получилось. Нечто знакомое читалось в его облике: чёрная одежда, запеченная рыба, которую принёс трактирщик вкупе с элем, а также интуиция Агаты, которая кричала о том, что в том углу притаился один хорошо известный ей монстр. Специально ли он оказался там? Или просто забрёл в чем-то приглянувшуюся ему толпу простолюдинов? Эриду нравилось подобное времяпровождение. Девочка знала, что теоретически могла бы встретить его в любом уголке королевства, и в самой сомнительной компании. И всё-таки, случайности могло не оказаться. Агата уточнять не стала. Она спешно покинула таверну вместе с Лирой: запасы огненной воды пополнены, и теперь Рамон будет счастлив. «Пей ром, Рамон!» — они всегда сопровождали свой порадой этой фразой. А себе подруги прикупили парочку печёных яблок. Принцесса медленно, но верно привыкала к простой пище. Есть хорошую еду из железных мисок вроде бы так же вкусно, как из серебряных. Ну а постной похлёбке не поможет ни золото, ни хрусталь.

Поездки среди ночи нередко практиковались в цирке, как и сон среди бела дня. В одних случаях этого требовал график выступлений, в других — артистическая натура путешественников. Остановки — вполне нормальное явление вне зависимости времени суток, но в этот раз что-то было не так.

— Что такое? — спросила сонная Ильда. Рамон, сидя на козлах, делал вид, что не слышит вопроса. Женщина повторила громче, и он еле слышно пробормотал: гвардейцы.

Сон Ильды как рукой сняло. Она отпихнула полезшую было разбираться Лиру, и сама высунулась наружу. О чём-то тихо переговорила с мужем и нырнула обратно в кибитку какой-то напряжённой.

— Они остановились у телеги Силача. Что-то он им там рассказывает.

У Агаты заныло под рёбрами.

— Спрячьте меня. Как тогда, под сундук!

«Да ну, глупость-то какая, они сейчас уйдут. Небось опять атлет наш в городе подрался с кем-то» — пробормотала женщина, и одновременно с этим откинула обитую бахромой крышку и потянулась к заветной доске. Напряжение принцессы передалось остальным, да и гвардейцы явно не собирались оставлять бродячий цирк в покое. Пока продолжалась возня с подпольем, Агата краем глаза следила через щель в пологе за тем, что происходит на улице. Ночь стояла звёздная и безлунная. Клубы дыма больших городов почти не долетали сюда, а небесные светила указывали какой-то желанный, и не досягаемый путь в чёрную даль. В детстве, подглядывая за звёздами в стрельчатое окно, Агата часто жалела о том, что нельзя встать с постели и пешком отправиться в космос.

— Неужто сюда идут! Паршивцы экие.

За недовольством Рамон прятал испуг. Солдаты вряд ли хотели просто пожелать им счастливого пути.

— Не бойся, мы не дадим тебя в обиду.

Ильда от всей души попыталась ободрить Агату, запихивая её в тайник под сундуком и наспех наваливая сверху какую-то утварь и недавно купленный ром. Лира помогала приёмной матери, в полголоса ругаясь так, как ни один ребёнок не смеет выражаться при родителях. Странно, что Агата не переняла эту привычку. Не успела.

Снаружи хорошо поставленный голос потребовал всех выйти из кибитки. Трое человек безропотно вылезли наружу. Что бы ни искали тут гвардейцы, если действительно хотят — они найдут.