Солнечная тропа

— А чтоб им… самим перекочевать куда подальше! — вышла из себя Пелагея. — А как нам это сделать, не научили часом?

— Как сделать — не их забота.

— Дожили, — Антонина Ивановна встала и, не глядя больше на Акимыча, занялась самоваром.

— Можно, конечно, самим мастеров нанять, — тут же снова заговорил дед, — но дороговато это встанет, не потянуть нам… Подсказывали добрые люди, что дешевле сейчас скважину пробурить, чем колодец ремонтировать. А скважину, мол, пускай дачники бурят — им вода тоже нужна. Да и возможностей у городских поболе.

— Ну да, ну да, щас они разбегутся скважины тут бурить, — приземлила мужа Пелагея. — Им и нужно-то ведро воды в день, так за ним и на речку сходить можно.

— Сколько ж это стоит — воду пробурить? — без особой надежды полюбопытствовала бабушка.

— Не уточнял я, много. Однако мудрёное это дело. Надо ещё трубы самим доставать, потому дефицит это. Потом, объяснили мне, не всегда сразу и вода даётся. Бывали случаи, с десяток скважин пробурят, а её так и нету.

— Куда ни кинь — всюду клин, — Пелагея Кузьминична была мрачнее тучи. — Ну, нальют здесь чаю-то? Ничего нам самим не сделать, чего мы можем?.. Ага, спасибо, Тонь, вода с речки, что ль?

…Лёнька в разговоре не участвовал, он сидел в уголке и по лицу Акимыча пытался определить, что же тот собирается делать дальше? В то, что дед смирится с гибелью деревни, Лёнька, конечно, не верил.

— Акимыч, а что теперь? — спросил он, когда пошёл провожать деда Фёдора до дому.

— Теперь нам надеяться не на кого, — ответил тот.

У Лёньки вытянулось лицо.

— Значит… всё?

— Ну, почему всё? Завтра с утра попробую в колодец слазить, хотя бы понять, в чём загвоздка там.

— Акимыч, а если поймёшь — починишь?!

— Ох, не знаю, Лёня, новое дело для меня… Хотя, с другой стороны, я многому вот так, по крайней нужде, на ощупь учился. Скажем, печки класть. Сложили мне как-то печь: один дым да угар, а тепла в доме нету. Помаялся я эдак с недельку, а после разобрал её к чёртовой матери и сам сложил теплушку. Ну, конечно, пришлось повозиться, зато потом сколько я этих печей переложил!.. В любом деле главное — принцип уловить, а прочее само придет. Помощника половчее бы мне…

— А я?

Акимыч улыбнулся было, но потом смерил мальчика взглядом и сказал так:

— А чего в самом деле? Деревенские ребята всегда старшим подсобляют, и мы попробуем… А пока иди-ка, Лёня, спать, и я пойду. Устал я, ровно на мне весь день воду возили. Эх, вода, водичка!..

…В эту ночь Хлопотун появился в кухне раньше обычного.

— Ждёшь? — спросил он полуутвердительно. — Это хорошо. Обувайся и пойдём.

— Куда?

— Воду в колодец возвращать, — сказал домовой, и Лёнька с грохотом слетел с лавки.

— А ты знаешь как?!

— Тише! — цыкнул на него Хлопотун. — Знаю, конечно, мне твоя помощь нужна.

— Ну, так пойдём, пойдём! — воскликнул мальчик, приходя в сильное возбуждение. — А может, инструменты какие-нибудь нужно взять?

— Не нужно, — ответил Хлопотун и, как давеча дед Фёдор, окинул Лёньку пытливым взглядом.

— Ты чего, Хлопотуша? Мы идём?

— Идём.

На улице мальчик раззадорился пуще прежнего. Он представлял, сколько радости будет завтра в деревне, если сюда вернётся вода. Очень нравилось ему и то обстоятельство, что сам Хлопотун со своими мистическими способностями не может обойтись без Лёнькиной помощи. А чуть раньше его определил в подельники Акимыч.

Лёнька оглянулся на домового. И отчего тот всё молчит, как будто воды в рот набрал? Ну вот, опять вода. Ладно, пусть себе молчит. Всё равно ему придётся заговорить, когда они придут к колодцу.

…Высоко задравший шею колодец-журавль в темноте смахивал на чудовище, которое стояло на страже подземных вод и ненароком задремало.

— Я спущусь вниз, а ты стой здесь, — распорядился Хлопотун. — Ничего не бойся и думай про воду — представляй, как она к нам возвращается. А когда я снизу закричу, то вот бутыль воды, выльешь её в колодец. Выльешь и попросишь: «Малая, позови большую!» Понял?

— Понял, — сказал Лёнька и отметил про себя, что никакой бутылки с водой, да и без воды тоже, он у домового до сей минуты не замечал.

Хлопотун вспрыгнул на колодезный сруб и исчез, словно на самом деле провалился сквозь землю.

Оставшись один, мальчик огляделся вокруг. Ему показалось, что тьма сгустилась; Лёнька поднял голову — в ночном небе он не увидел ни луны, ни звёзд. Ещё одно несоответствие уязвило его натянутые нервы: совсем перестали кричать лягушки в пруду деда Фёдора. Лёньку окружала непривычная немая темень, и можно было лишь догадываться о том, что она таила.

Неожиданно мальчик заметил какую-то тень, бесшумно двигающуюся прямо на него. У Лёньки по коже пробежал мороз. Он хотел позвать Хлопотуна, но вовремя опомнился: если это человек, домовой всё равно не появится перед ним. А главное — Хлопотун сейчас кудесничает в колодце, и мешать ему нельзя. Лёнька прижался к срубу, ощутив спиной каждое брёвнышко. Тень же оформилась в незнакомого мужчину.

— Эге, — удивился он, обнаружив у колодца перепуганного мальчугана. — Почему здесь, в такой поздний час?

— А вы? — немного оправившись от страха, спросил Лёнька.