Солнцеворот. Повесть об Авеле Енукидзе

Она встала, прямая как струна, и, повернувшись, быстро вышла в другую комнату. «Слишком быстро, — мысленно отметил Авель. — Боялась, что долго не выдержит такого тона. Эх, эх! Какой же я болван! Да разве можно так говорить с такой девушкой!» — казнился он.

Но не прошло и минуты, как Этери вернулась и, как ни в чем не бывало, вновь села рядом с ним на тахту.

Взяв в свою руку ее ледяную, бесчувственную ладонь, Авель покаянно произнес:

— Прости меня, Этери! Я хотел как лучше, как честнее. Если бы ты знала, как мне больно! Пойми, у меня тяжелая, опасная жизнь. Я хотел только одного: уберечь тебя… Хотел, чтобы ты не страдала…

Он готов был говорить еще и еще, только бы хоть как-нибудь ее успокоить, а Этери жадно впитывала каждую его фразу, и — он это видел — обида ее таяла, на душе у нее становилось все легче и легче. Минуту спустя они уже сидели рядом, взявшись за руки, как дети.

На улице смеркалось. Хлопьями падал снег, дул холодный, пронизывающий ветер.

— Может быть, ты меня немного проводишь. Я хочу сказать тебе еще два слова, — попросил Авель.

Когда они шли вдоль домов, Этери дрожала, то ли от холода, то ли от волнения.

— Я хочу, чтобы ты знала: ни одна женщина в мире мне не нужна. Только ты… Вот и все… А сейчас иди. Ты замерзла… Перед отъездом я непременно тебя увижу,

Он привлек ее к себе, поцеловал и быстро, не оглядываясь, зашагал прочь. Он вновь пересек пустынный сад, с наслаждением подставляя разгоряченное лицо холодному ветру. Будь у него время, он с удовольствием присел бы на садовую скамейку, чтобы дождаться, пока пройдет это странное состояние озноба во всем теле. Но надо было спешить к Болквадзе, ведь он сам назначил ему время встречи.

Поднявшись вверх на Мыльную улицу, он быстро отыскал теперь уже знакомый ему Мыльный тупик и дом Вано Болквадзе. Осторожно постучал в дверь. Она отворилась мгновенно, словно его уже ждали. Да так оно, вероятно, и было: Вано не только ждал его появления с минуты на минуту, но и наверняка увидал его из окна.

— Авель? — сказал он, — не столько спрашивая, сколько утверждая.

— Да, это я. Меня просил встретиться с вами товарищ Ладо.

— Знаю, товарищ Авель. Заходите. И о том, что вас послал товарищ Ладо, знаю, и о причине вашего приезда тоже догадываюсь.

В комнате было полутемно. На керосинке стояла сковородка, на которой вкусно шипело, распространяя аппетитный запах, поджаривающееся мясо. Из глубины комнаты навстречу Авелю поднялся долговязый юноша.

— Знакомьтесь, товарищ Авель, — сказал Вано. — Это Васо Цуладзе. С ним вы можете быть так же откровенны, как со мною. Снимайте ваше пальто, оно совсем промокло. Сейчас мы поужинаем, потолкуем, а потом на боковую.

— Но у вас тут и без меня тесно, — застеснялся Авель.

— Не беда. Как говорят, в тесноте, да не в обиде. Никуда мы вас отсюда не отпустим на ночь глядя. Как-нибудь переночуем.

— Спасибо, — улыбнулся Авель.

Удивительно легко и свободно чувствовал он себя с этими людьми, которых видел, в сущности, первый раз в жизни. Впрочем, лицо и плотная, коренастая фигура Вано Болквадзе были ему определенно знакомы: вероятно, он приметил его раньше на каких-нибудь многолюдных собраниях.

— Как Ладо? Здоров? Чем он сейчас занят? — с интересом спрашивал Вано.

— Спасибо, Ладо здоров. Как всегда, у него много разных замыслов. А вот дела… Дела наши, по правде говоря, не особенно хороши.

— Да, я знаю, — нахмурился Вано. — Мне уже известно, что комитет отказал вам в денежной помощи. Вернее, предложил ее лишь на определенных условиях. Но наши рабочие, бывшие члены кружка, которым руководил товарищ Ладо, решили сами собрать деньги для ваших нужд. И шрифт дадим. Пуда три…

— Спасибо, — только и мог вымолвить Авель.

— Вам вроде нужен наборщик?

— Верно, наборщика у нас нет.

— Я готов поехать с вами, — сказал Васо. — Печатное дело мне знакомо.

— Даже не знаю, как вас благодарить, — растроганно сказал Авель.

— За что? — удивился Васо. — Я давно мечтал работать вместе с товарищем Ладо. Для меня это радость.

«Какое все-таки чудо наш Ладо! — подумал Авель. — Как легко покоряет он людские сердца. Вот еще один человек, готовый пойти за ним в огонь и в воду. И ведь таких много!»

— И все-таки… спасибо вам, — сказал он. — Право, я даже не могу себе представить, как бы мы обошлись без вашей помощи.

8

До отхода поезда оставалось не больше часа. Авель успел только зайти на почту, чтобы отправить условленную телеграмму: «Везу медикаменты. Встречайте десятого. Нана».

«Интересно, кто она такая, эта Софья Гинзбург? — невольно подумал он. — И давно ли она знакома с Ладо?»

Убедившись, что, как бы он ни спешил, Этери повидать ему уже не удастся, он решил написать ей.

«Ради всего святого извини, — торопливо строчил он, — что не успел тебя повидать. Мне пришлось срочно уехать. Иначе поступить не мог. Эту записку пишу второпях, с вокзала. Опаздываю на поезд. Приеду, напишу большое письмо».