Солнцеворот желаний

«Ты забыла, что он мертв? Забыла, что тебя ждет, когда окажешься там? Вновь в клетке, на железной цепи, под надзором. Он будет пытать тебя с любовью, и не будет ни капли надежды. Зачем сражаться, когда здесь ты станешь свободной? Никто больше не причинит тебе вреда. Убаюканная морем, ты освободишься от оков…»

Их слова забрались так глубоко, что я застыла. И этого секундного сомнения хватило, чтобы путы плотно обхватили мои бедра и рывком уволокли вниз за мгновение до того, как король заметил мой свет над водой.

Меня тащило все глубже и глубже, и я закричала, не в силах больше терпеть, впуская огненную воду в легкие.

И я умерла.

* * *

Никлос

Ему почудилась вспышка над водой, и он устремился к ней, силясь хоть что-то углядеть среди вставших дыбом волн. Никлос чувствовал, что она где-то здесь, выбивается из сил, уходит на дно и вот-вот исчезнет. Ариус, вырвавшийся из нее из-за смерти лже-Артана, оказался таким мощным, что даже нориус отступил, выбросив Ника на берег, подальше от раскаленных добела вспышек серебра, на которые даже смотреть было больно, – и король ослеп.

А когда прозрел, время уже было упущено. Белая тьма выплеснулась из Селесты полноводной рекой, ее остатки держались на поверхности, забивая нюх нориуса. Ник не чувствовал саму Селесту – только отзвуки былого удара. Однако он ощущал: под водой что-то творится.

Наплевав на собственную усталость и боль от свежих ран, Никлос устремился вниз, кутаясь в нориус, как во второе одеяло. Представшая перед ним картина ввергла короля в ужас, от которого перехватило дыхание и вздрогнула душа. Он видел сотни, а то и тысячи ше́лки, которые, как косяк рыб, кружились вокруг одного места, пряча что-то за заслоном черных волос, видом своим напоминавших щупальца самых страшных медуз.

И они пели. Слова не доходили до мужчины, не было ему дано познать смысл молитв мертвячек. Ник мог лишь завороженно наблюдать за бесконечным кружением, пока не стряхнул с себя силу видения и не устремился прямиком в центр, с помощью нориуса отгоняя от себя особо настырных тварей.

Даже будучи его морскими солдатами, подводной армией, они оставались непокорными. Шипели и порывались броситься на короля, демонстрируя жуткий оскал. Ше́лки направляли потоки своего гнева из-за вторжения в свой священный танец, ставший ритуальным кругом. Если бы не Сделка, то они непременно разорвали бы Никлоса на мелкие кусочки.

Если бы смогли. Нориус жалил любую, что слишком рьяно демонстрировала агрессию. Он бил их, а они не смели дать отпор и только расходились в стороны, пока король не добрался до центра. И не застыл в ужасе, глядя на то, что те так берегли.

Перед ним была обнаженная дева, застывшая вертикально, с закрытыми глазами и умиротворенным выражением лица. Прижав руки к груди, она чуть склонила голову, будто спала, а ее волосы, поднявшиеся вверх, медленно насыщались темным цветом, слипаясь в извилистую линию. С ее кожи сходил цвет, она становилась почти серебристой, светящейся в тусклой воде от слабых лучей, пробивавшихся сквозь толщу воды.

Утопленницы расступились, когда Ник подобрался ближе, замерев рядом с ней. Он вытянул руку, чтобы коснуться ее щеки, и в ту же секунду она открыла прозрачные, будто подернутые пленкой глаза. И закричала, да так громко и по-звериному яростно, что Никлос отпрянул, уходя все дальше и дальше, пока то, что некогда было Селестой, продолжало истошно вопить, гневно глядя на него. Теперь на ее руках появились когти, а во рту – акульи клыки.

Селеста полностью переродилась в ше́лки.

Когда тварь прекратила кричать, завопили остальные, закружившись восьмеркой вокруг них, скрывая обзор. И как бы мужчина ни махал руками и нориусом, пытаясь отогнать мертвячек, чтобы вновь увидеть ее, они будто с цепи сорвались, наседая на него, хоть и не трогая. Совсем скоро вакханалия прекратилась, крик оборвался, и они ослабели, двигаясь теперь плавно и медленно, демонстративно не глядя на своего угнетателя.

Девушка исчезла. Король не чувствовал ариуса. Все стало так, будто белокрылой и вовсе не существовало.

Он не знал, сколько времени пробыл под водой в защитном кольце нориуса. Не заметил, когда выбрался на берег, уткнувшись коленями в жесткую и холодную гальку, безучастно наблюдая, как набегает прибой. Мужчина не слышал крика чаек, не видел красоты падавших снежинок, не чувствовал ветра на обожженных щеках.

Когда сгустились сумерки, он медленно поднялся, с трудом переставляя задеревеневшие ноги. Казалось, Ник не знает, куда идет, будто бы без цели двигаясь вперед. Но появилась тьма перемещения, и он исчез в ней, возникая в темном до черноты коридоре.

Прислонившись к стене, он замер неподвижно. В любой момент гнет невыносимой тяжести мог согнуть его пополам и сломать, перемалывая до абсолютной пустоты души. Чуть дальше, за стеной, под крепким магическим замком находился другой. Он знал, кто к нему пришел, подозревал, что все сложилось именно так, как он и задумывал. И теперь ждал лишь слова. Того самого слова.