Солнцеворот желаний

Держу в руках чашечку с фруктовым чаем, мое платье разлетелось во все стороны пышными складками и оборками, и одна из девочек спряталась под ним, хихикая из-под подола. Скоро начнется очередная игра, и Фейрис, отойдя от пианино, качает головой, подмигивая. Ее дети давно выросли, и она рада вновь почувствовать себя матерью сорванцов.

В тот момент, когда я уже собиралась объявить правила новой игры, в дверь постучали, и служанка объявила, что в малой гостиной меня ожидает Милан дэ’Винье. Осторожно обойдя игрушки и валяющихся то здесь, то там детишек, которые явно не хотели меня отпускать, я дала наставления Фейрис. Та в ответ лишь хохотнула, намекнув, что прекрасно знает, как справиться и с бо́льшим количеством детей, учитывая богатый опыт обращения с жеребятами и козлятами на ферме. Так что ушла я с легким сердцем, не забыв напомнить, что необходимо нанять несколько учителей – пора браться за учебу. Негоже детям расти, как сорнякам, без образования.

Выйдя в коридор, вслед за служанкой подошла к одной из комнат, где меня ожидала Милан. Слухи о ее беременности не подтвердились, но все же девушка потеряла сходство с бесплотным духом, вновь уделяя внимание украшениям и платьям, не стесняясь своего внешнего вида и положения в обществе. Мое предложение присоединиться к кэрре Амори и сформировать Попечительский совет при приюте Милан отвергла, абсолютно не заинтересовавшись благотворительностью. Освоившись наконец в роли жены канцлера, девушка предпочла сосредоточиться на поместье, затеяв полную переделку комнат. Так что теперь она редко посещала дворец, исключив из своего расписания заседания Совета Женевры и оставив только светские рауты и редкие вечерние балы.

Сейчас Милан невозмутимо баловалась зефиром в шоколаде, периодически отпивая из миниатюрной чашечки горячее какао. В платье персикового цвета и с голубыми лентами в волосах она выглядела просто прелестно. На щечках – розовый румянец; личико округлилось, фигурка приобрела мягкие, женственные очертания, подчеркнутые строгим корсетом и пышным лифом. Заметив меня, девушка поднялась, склоняясь в неглубоком реверансе, а после вернулась к трапезе, за раз отправляя целую зефиринку в рот.

Отвечая на мой лукавый взгляд, жена канцлера облизнулась и прохладно улыбнулась:

– Родители считали, что молодая кэрра не должна есть сладкое, мучное, жирное и острое. Никакой выпечки или деликатесов, – мелодичным голосом заговорила она, вытирая салфеткой испачканные пальцы и берясь за ручку чашечки.

Опустившись напротив, я приказала служанке налить и мне какао. Меня несколько напрягал загадочный вид девушки. За прошедшие недели мы лишь дважды говорили наедине, и оба раза она делала странные намеки. Но никогда не вдавалась в конкретику, так что я не знала, чего от нее ожидать.

– В моем детстве сладкое было только по праздникам. А когда не стало отца, закончилось и оно, – ответила я ей, отпивая из чашечки. – Я рада, что ты приходишь в себя. В начале осени тебя было просто не узнать. Тень, а не благородная девица.

Она легкомысленно пожала плечами и вновь запустила пальцы в тарелку с десертами. На этот раз она выудила нечто розовое, приплюснутое, с фиолетовой начинкой посередине. Десертный малиновый сэндвич. Деликатно откусив, Милан прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом, пока я размешивала сахар в чашке. А потом, будто очнувшись, еще раз вытерла пальцы и вытащила из маленького ридикюля мятый конверт.

По гербу я опознала в нем письмо от Паули, а значит… Я потянулась за ним, но жена канцлера быстро отвела руку в сторону, качая головой.

– Сэл, не считай меня глупее, чем я есть. Мне хватает ума догадаться, что в этом письме нечто бо́льшее, чем милая переписка двух подруг касательно подарков королю. Иначе не было бы таких предосторожностей.

Я поджала губы, возвращаясь к сладкому напитку. Милан не должна догадаться, насколько это письмо важно. Пусть думает, что хочет, но она не должна добраться до правды.

– Если желаешь, я могу показать тебе присланные Паули подарки. Среди них есть и для тебя. Это должно было стать сюрпризом и благодарностью за помощь. Не знаю, что ты себе навоображала, – обиженно и немного равнодушно сказала я. Сама же все поглядывала на конверт. Мне казалось, что в нем есть нечто особенное. Будто в нем подтверждаются все мои предчувствия за последнее время.

Клянусь силой ариуса, я чувствую, что Артан уже не в Ауэрских лесах! Он ближе, гораздо ближе, и это разбивает, одновременно наполняя надеждой, мое перепуганное сердце. Клычок, молчащий с момента нашей встречи, ни за что не скажет, что задумал мой муж. А значит, остается только ждать. И это письмо… как знать, может, Арт придумал, как все исправить?..

– Я не обманываюсь и не выдумываю, – вновь с холодком в голосе отвечает она, откидываясь на спинку кресла и задумчиво прикладывая острый краешек мятого конверта к подбородку. Я знаю, что она пристально наблюдает за мной, притворяясь ленивой и расслабленной.