Сомнамбулы: Как Европа пришла к войне в 1914 году

Нам нужно отделять объективные факторы, действовавшие на ключевых участников событий, от тех историй, которые они рассказывали друг другу и себе, чтобы объяснить, что, по их мнению, они делают, и почему они это делают. Все действующие лица в нашей истории фильтровали мир через повествования, которые были построены из кусочков опыта, склеенных вместе страхами, прогнозами и интересами, маскирующимися под принципы. В Австрии история о нации молодых бандитов и цареубийц, бесконечно провоцирующих и подстрекающих терпеливого пожилого соседа, помешала хладнокровной оценке происходящего и не позволила выработать меры по налаживанию отношений с Белградом. В Сербии фантазии о вечно угнетаемой жертве хищной и всемогущей Габсбургской империи сделали то же самое, но в обратном направлении. В Германии мрачное предвидение будущих вторжений и разделов мешало принятию решений летом 1914 года. И русская сага о постоянных унижениях со стороны центральных держав оказала аналогичное влияние, одновременно искажая прошлое и упрощая настоящее. Самой важной была широко распространившаяся вера в исторически неизбежный упадок и распад Австро-Венгрии, которая, постепенно заменив старый набор представлений о роли Австрии как опоры стабильности в Центральной и Восточной Европе, снимала моральные ограничения для врагов Вены, подрывая представление о том, что Австро-Венгрия, как и любая другая великая держава, имела интересы и право на их решительную защиту.

То, что балканский узел был центром, откуда распространился пожар войны, может показаться самоочевидным, учитывая место совершения Сараевского убийства, положившего начало кризису. Но два момента следует выделить особо. Во-первых, Балканские войны опасным образом изменили отношения между большими и маленькими государствами. В глазах как австрийского, так и российского руководства необходимость борьбы за контроль над происходящим на Балканском полуострове приобрела новый и более угрожающий характер, особенно во время зимнего кризиса 1912–1913 годов. Одним из последствий стала балканизация франко-российского союза. Франция и Россия, разными темпами и по разным причинам, создали геополитический спусковой механизм на австро-сербской границе. Сценарий начала войны на Балканах не был продуманной политикой, заранее составленным планом или тайным заговором, которые постепенно созревали с течением времени, и не было никакой неизбежной или прямой связи между позициями, занятыми в 1912 и 1913 годах, и началом войны в следующем году. Не то чтобы балканский сценарий, бывший, по сути, сербским сценарием, подтолкнул Европу к войне, которая действительно началась в 1914 году, а скорее наоборот, он обеспечил концептуальную основу, в рамках которой был интерпретирован кризис, как только вспыхнула эта война. Таким образом, Россия и Франция весьма асимметричным образом связали будущее двух величайших держав мира с неопределенной судьбой неустоявшегося, беспокойного и периодически прибегающего к насилию небольшого государства.

Для Австро-Венгрии, выстроенная региональная система мероприятий по обеспечению безопасности которой оказалась уничтожена прошедшими Балканскими войнами, убийство в Сараеве не было предлогом для осуществления очередного акта проводимой ею ранее политики территориальных захватов. Оно оказалось поворотным событием, наполненным реальной и символической угрозой. С точки зрения двадцать первого века легко сказать, что Вена должна была решать проблемы, возникшие в результате террористического акта, путем проведения двусторонних переговоров с Белградом, но в условиях 1914 года это не представлялось реализуемым вариантом. В этом отношении не реализуемым было и нерешительное предложение сэра Эдварда Грея о «посредничестве четырех держав», которое было основано на предвзятом безразличии к властно-политическим реалиям Австро-Венгрии. Дело было не только в том, что сербские власти отчасти не хотели, а отчасти и не могли подавить ту ирредентистскую активность, которая в конечном счете и привела к заговору и убийству. Дело и в том, что державы, вставшие на сторону Сербии, отказали Вене в праве включать в свои требования к Белграду меры по обеспечению контроля за их соблюдением. Они отвергли такие требования на том основании, что они несовместимы с суверенитетом Сербии. Здесь можно провести параллели с дебатами, состоявшимися в Совете Безопасности ООН в октябре 2011 года по поводу предложения – одобренного странами НАТО – о введении санкций против режима Асада в Сирии, чтобы предотвратить дальнейшие убийства инакомыслящих граждан этой страны. Выступивший против этого предложения представитель России утверждал, что это предложение отражает неуместно «конфронтационный подход», типичный для западных держав, в то время как китайский представитель заявил, что санкции неуместны, поскольку они несовместимы с сирийским «суверенитетом».