Сомнамбулы: Как Европа пришла к войне в 1914 году

Поскольку Россия, по-видимому, проводила антибританскую политику в Центральной Азии и на Дальнем Востоке, а Франция была соперником и конкурентом Британии в Африке, франко-российский альянс, с точки зрения Лондона, казался в основном антибританским предприятием. Проблема была особенно острой во время англо-бурской войны, когда развертывание значительных воинских контингентов в Южной Африке оставило незащищенным север Индии. В августе 1901 года в отчете разведывательного управления Военного ведомства о «Военных потребностях Империи в войне с Францией и Россией» был сделан вывод о том, что индийская армия не в состоянии защитить свои ключевые опорные пункты от нападения России[406]. Что еще хуже, российские дипломаты были не только настроены (в глазах британцев) враждебно, экспансионистски и безжалостно, но также склонны к коварству и лживым заявлениям. «Ложь, беспрецедентная даже по канонам российской дипломатии», – заявил в марте 1901 года министр по делам Индии лорд Джордж Гамильтон во время переговоров по урегулированию конфликта в Китае. «Как вы знаете, российская дипломатия – это один большой и многотомный сборник изощренной лжи», – сказал Джордж Керзон, вице-король Индии, графу Селборну, первому лорду Адмиралтейства, в 1903 году[407].

Британские политики реагировали на российскую угрозу, проводя политику в двух направлениях. Первое предполагало сближение с Японией и Францией, второе – поиски соглашения о разделении сфер влияния с самой Россией, которое сняло бы давление с британской имперской периферии. После китайско-японской войны 1894–1895 годов у Великобритании и Японии появился общий интерес к противодействию дальнейшей российской экспансии. Япония была «естественным союзником» Великобритании на Дальнем Востоке, как заявил министр иностранных дел Кимберли в письме от мая 1895 года британскому посланнику в Токио[408]. Угроза, которую представляют на китайской границе России внушительные сухопутные силы Японии – 200 000 японских солдат вошли в Маньчжурию в конце 1895 года, – компенсирует уязвимость британской имперской периферии в Северной Индии. Быстро растущий японский флот станет еще одним «противовесом русским» и тем самым уменьшит нагрузку на перенапряженный британский флот[409]. В 1901 году, после долгого периода осторожного сближения, начались дискуссии о формальном союзе – сначала военно-морской оборонный пакт, позднее всеобъемлющее соглашение, подписанное в Лондоне 30 января 1902 года. Возобновленный (с расширенными условиями) в 1905 и 1911 годах, англо-японский союз стал неотъемлемой частью международной системы довоенного мира.

Та же логика лежала в основе британского решения искать взаимопонимания с Францией. Уже в 1896 году лорд Солсбери обнаружил, что сделанные Франции уступки вдоль долины Меконга на границе между Британской Бирмой и Французским Индокитаем произвели ожидаемый дополнительный эффект в виде привлечения французов и временного ослабления сплоченности франко-российского союза[410]. По той же причине (по крайней мере, с точки зрения Уайтхолла) Сердечная Антанта 1904 года была в первую очередь не антигерманским соглашением, а средством ослабить колониальную напряженность с Францией и в то же время создать некоторое косвенное давление на Россию. Делькассе поддержал эту точку зрения, предположив, что в случае заключения этого соглашения, Франция будет оказывать сдерживающее влияние на Россию и даже даст понять Санкт-Петербургу, что французской поддержки не стоит ожидать, если Россия начнет борьбу с Британией[411]. Таким образом, были веские основания надеяться, как выразился лорд Лансдаун, «что хорошее взаимопонимание с Францией, возможно, приведет к лучшему взаимопониманию с Россией»[412].