Сомнамбулы: Как Европа пришла к войне в 1914 году

Все эти чрезвычайные обсуждения закончились ничем, поскольку немцы отказались участвовать в планах Делькассе по созданию континентальной лиги против Британии. Из Берлина пришло досадное предложение проконсультироваться с британским правительством перед тем, как предъявить какие-либо требования Лондону. Наблюдалось, кажется, и явное несоответствие между англоненавистническими словесными выпадами кайзера и нерешительным курсом его внешней политики: «Он говорит: „Я ненавижу англичан…“, – жаловался Делькассе, – но он все парализует»[391]. Однако решающим фактором стало желание Берлина получить кое-что взамен: 15 марта 1900 года посол Франции в Берлине доложил, что немцы готовы продолжать переговоры о создании антибританской коалиции только при условии, что Франция, Россия и Германия предварительно обязуются «гарантировать статус-кво во всем, что касается их европейских владений». Это был неявный запрос на признание Францией суверенитета Германии над Эльзасом и Лотарингией[392].

Такой ответ из Берлина вызвал глубокую и прочную переориентацию в мышлении Делькассе. С этого момента министр иностранных дел Франции отказался от всякой мысли о франко-германском сотрудничестве[393]. Проект совместного военного похода в Египте был бесцеремонно отброшен. Вместо этого Делькассе через ряд промежуточных стадий пришел к идее, что цели Франции могут быть достигнуты в сотрудничестве с Великобританией посредством имперского бартера: укрепление британского контроля над Египтом будет обменено на британское согласие с французским контролем над Марокко. Эта договоренность имела то преимущество, что она предотвращала ужасную (хотя в действительности очень маловероятную) перспективу совместных англо-германских действий в Марокко[394]. К 1903 году министр иностранных дел Франции пришел к выводу, что обмен Марокко на Египет должен послужить фундаментом всеобъемлющего союза с Великобританией.

Эта переориентация имела глубокие последствия для франко-германских отношений, поскольку решение умиротворять Британию, а не противостоять ей, способствовало более решительному раскрытию антигерманского потенциала во внешней политике Франции. Мы ясно видим это по изменениям в подходе Делькассе к овладению Марокко. В ранних воплощениях своей программы Делькассе предполагал использовать угрозу Египту, чтобы заставить Великобританию согласиться с французским контролем над Марокко и подкупить другие заинтересованные державы уступками. Испания получит земли в Северном Марокко, Италии будет предложена французская поддержка итальянских амбиций в Ливии, а немцам будут предоставлены территории из французской Центральной Африки. Новая политика касательно Марокко после 1900 года отличалась двумя важными аспектами: она должна была осуществляться, во-первых, совместно с Великобританией. Во-вторых, что еще более важно, теперь Делькассе планировал захватить Марокко, страну, независимость которой была гарантирована международными договорами, без компенсации и даже без консультации с правительством Германии. Приняв эту провокационную программу и придерживаясь ее, несмотря на протесты своих французских коллег, Делькассе заложил в Северной Африке дипломатическую мину, которая должна будет сработать во время марокканского кризиса 1905 года.

Конец британского нейтралитета

В своем выступлении в палате общин 9 февраля 1871 года, всего через три недели после провозглашения Германской империи в Зеркальном зале Версаля, консервативный государственный деятель Бенджамин Дизраэли размышлял о всемирно-историческом значении франко-прусской войны. Это «не было обычной войной», сказал он членам палаты, как война между Пруссией и Австрией в 1866 году, или французские войны из-за Италии, или даже Крымская война. «Эта война представляет собой немецкую революцию, более крупное политическое событие, чем даже Французская революция прошлого века». Не осталось ни одной дипломатической традиции, добавил он, которая не была бы ею сметена. «Баланс сил полностью нарушен, и страной, которая больше всего страдает и больше всего ощущает последствия этих перемен, является Англия»[395].