Сомнамбулы: Как Европа пришла к войне в 1914 году

Последний пункт важен. В то же самое время, когда против России создавался союз с Японией, британские политики стремились ответить на российский вызов, приглашая Санкт-Петербург к имперскому соглашению о разделе сфер влияния. В этом не было противоречия. Как заметил сэр Томас Сандерсон, постоянный заместитель министра иностранных дел, в письме британскому послу в Санкт-Петербурге в мае 1902 года, японский союз полезен именно потому, что «пока [русские] не увидят, что на них свет клином не сошелся, мы вряд ли сможем приструнить их»; таким образом, он будет «способствовать, а не препятствовать шансу [Британии] на определенное понимание»[413]. В обзорах, посвященных военной безопасности Великобритании, по-прежнему рассматривались катастрофические сценарии противостояния в Центральной Азии: русские, как информировал британский кабинет министров в декабре 1901 года, способны выставить 200 000 солдат в Закаспийском регионе и Герате. Чтобы успешно противостоять такой силе, британский гарнизон в Индии требовал дополнительно от 50 000 до 100 000 солдат постоянной дислокации, что дорого обошлось бы правительству – и это в то время, когда ведущие финансисты требовали резкого сокращения государственных расходов[414]. А «бешеный темп» строительства Россией железной дороги к границе с Афганистаном наводил на мысль, что ситуация развивалась стремительно и в ущерб Великобритании[415].

Эти опасения еще больше усилились в связи с началом войны между Россией и Японией в феврале 1904 года. Тот факт, что русские на море и на суше показали себя довольно слабо по сравнению с японцами, поначалу никак не мог заглушить опасения британцев. Что если, как предупреждал виконт Китченер, у русских возникнет соблазн компенсировать свои потери в войне против Японии, угрожая Индии? В этом случае Индии потребуются огромные подкрепления – к февралю 1905 года прогнозируемая цифра составляла 211 824 военнослужащих, по оценкам правительства Индии[416]. Сопутствующий рост расходов будет колоссальным – по оценке Китченера, противодействие «угрожающему наступлению России» будет стоить «20 миллионов фунтов стерлингов плюс ежегодные расходы в размере еще 1,5 миллиона фунтов стерлингов»[417]. Для либерального правительства, которое пришло к власти в 1905 году с обещанием сокращения военных расходов для финансирования внутренних программ, это поставило бы вопросы с некоторыми неприятными последствиями. И если Британия больше не могла себе позволить защищать северо-западную границу Индии силой, следовало найти невоенные средства защиты от нападения России.

Победа Японии над Россией в 1905 году окончательно решила дело в пользу соглашения. Учитывая масштабы поражения России и волну внутренних потрясений, парализовавших страну, утверждение о том, что угроза со стороны России оправдывает огромные инвестиции в оборону Индии, больше не выглядело столь убедительным[418]. Новый министр иностранных дел Эдвард Грей, вступивший в должность в декабре 1905 года, был полон решимости «увидеть восстановление позиции России в делах Европы, и, я надеюсь, на позициях более благоприятных отношений с нами, чем они были до сих пор»[419]. В мае 1906 года Грей успешно отправил план усиления индийского военного контингента в долгий ящик.

Один аспект этой сложной истории перенастройки имперской политики заслуживает особого внимания: ни Антанта с Францией, ни соглашение с Россией не задумывались британскими политиками как в первую очередь антигерманские. Сколько бы Германия ни выступала раздражителем в британских замыслах, основная функция обоих союзов была в снижении напряженности в отношениях с Францией и Россией. Действия Германии вызывали раздражение и гнев, но всякий раз это происходило лишь тогда, когда казалось, что немцы собираются объединиться с Россией и Францией против Великобритании – как, например, весной 1895 года, когда Германия присоединилась к двум великим державам в процессе оказания давления на Токио для возвращения Китаю территорий, оккупированных во время китайско-японской войны или в 1897 году, когда немцы неожиданно захватили китайский плацдарм в Цзяочжоу (Цзяо-Чжоу) на полуострове Шаньдун – шаг, который, как (справедливо) считал Лондон, был тайно одобрен и поощрялся русскими. В обоих случаях действия Германии рассматривались на фоне предполагаемых планов Франции и России, направленных против Великобритании. На китайском театре, как и везде, Германия была скорее дипломатическим раздражителем, чем угрозой существованию. Иными словами, «англо-германский антагонизм» не был главным определяющим фактором британской политики; на самом деле, примерно до 1904–1905 годов он чаще всего был функцией других, более насущных проблем[420].

Запоздавшая империя: Германия