Сон Смерти (ЛП)

Но тогда, как изменилась бы моя жизнь, если бы мне не пришлось скрывать то, кто я такая от мамы? Или от отца, если бы он был жив. Была бы определённая свобода от необходимости скрывать такие тайны. Я обдумываю свою жизнь с Сиеррой и мамой, невзирая на то, что мы не собирались жить только с женщинами, просто так получилось. Я согласна с Софи и притворяюсь, что с Оракулами это то же самое, но говорить правду так хорошо, что она почти благородна, и я не хочу сейчас останавливаться.

— Мой папа умер, — говорю я, ещё один факт о котором говорю я, но на этот мне больно.

— Я сожалею, — тихо сказала Софи. И я слышу больше, чем жалость, к которой я привыкла; там есть настоящее сочувствие. Я знаю, не спрашивая, были ли времена в её жизни, когда она хотела, чтобы её отец был рядом. На самом деле он не может быть мёртв, но он ушёл.

— Поэтому нам нужно выяснить, где находится знак 146, — говорю я, меняя тему, когда мы приближаемся к улице, которая идёт по центру Колдуотера и соединяется с шоссе. По-видимому, мне не нужно сегодня вдаваться в подробности, что я убила своего отца, и я не могу отрицать, что я рада этому.

Конечно, мы выбираем неправильное направление и проезжаем несколько миль на восток, прежде чем мы убеждаемся, что нам следовало ехать на запад. Но есть что-то в том, что мы работаем вместе, и делает ситуацию смешной, а не стрессовой, и мы обе смеёмся, когда я тянусь к обочине дороги и разворачиваюсь.

— Ладно, — говорю я несколько минут спустя, когда мы проезжаем по центральной улице во второй раз. — Мы развернулись около знака 137, так что это будет около девяти миль, верно?

Следующие десять минут проходят в тишине. Несмотря на то, что кажется, что это будет отличное время для общения, никто из нас не чувствует такой необходимости. Возможно, мы обе мысленно готовимся к тому, чему предстоит случиться. Это не неловкая тишина. Она чувствует себя естественно, и, когда мы приближаемся, я благодарна за отсутствие бессмысленной болтовни, которая только бы оставила оскомину на зубах.

— Вон 145, — говорит Софи, когда появляется маленький зелёный знак.

— Ладно, это должно быть где-то здесь. Если мы доберемся до 146, мы заедем слишком далеко.

Я заглядываю в зеркало заднего вида и вижу, что сзади никого нет, поэтому я замедляюсь. Немного. Через несколько секунд я узнаю деревья, посаженные слишком прямой линией, чтобы казаться естественной, такая себе осиновая защитная лесополоса. — Вот и всё, — говорю я, указывая.

— Я ничего не вижу, — шепчет Софи.

— Подожди.

Автомобиль въехал на подъездную дорожку, покрытую гравием, в нескольких футах от поворота шоссе, деревья открыли вид на дом из моего видения. С дневным светом, сияющим от каменного фасада он выглядит ещё красивее, чем я помню. На фронтонах резка ручной работы по всей длине, а на высоких, закругленных парадных дверях — блестящий серебряный молоточек среди сверкающих резных стёкол. Снег лежит белым одеялом перед домом, но я вижу крошечные зелёные лепестки тюльпанов на клумбах, которые только начинают пробиваться.

— Вот это да, — говорит Софи, вглядываясь в прекрасный дом. — Это оно? Серьёзно? Это здесь два человека будут убиты в своих кроватях? — Она щёлкает языком и качает головой. — Это просто говорит о том, что никогда нельзя быть ни в чем уверенной.

Я замедляю машину, а затем полностью останавливаюсь, не знаю, куда идти или что делать.

— Нет, не останавливайся, — говорит Софи. — Продолжай двигаться. Похоже, будет выглядеть очень подозрительно просто припарковаться перед домом какого-то незнакомца.

Она указывает дальше на гравийную дорогу. — Вероятно есть ещё дома тут, так что продолжай движение, пока мы дом не скроется из виду.

— Эй, — говорю я несколько секунд спустя, и указываю на обочину дороги. — Это похоже на место, предназначенное для людей, чтобы припарковаться.

В широком пространстве в виде полукруга которое выглядит неглубоким есть широкая насыпь снега. Во всяком случае, это достаточно хорошо.

— Отлично. Сделаем остановку.

Когда я маневрирую машиной на стоянке — это должно быть, что то, — Софи начинает копаться в своём рюкзаке. — Ладно, — говорит она, снова садясь со связкой бумаг в руке. — Как это?

Она показывает мне флаер, украшенный разными цветами маркеров, с кучей линий, которые выглядят как места для регистрации. Полдюжины из них уже заполнены именами и номерами, указанными в двух цветах ручки и похожими на разные рукописи.

— Что это?

— Наш приманка. Мы собираем деньги для команды школы Уильяма Телля, чтобы пойти на государственный конкурс. Вперёд Бронкос! — Добавляет она с ложным энтузиазмом.

Я посылаю ей долгий, невозмутимый взгляд.

— Мы будем притворяться чирлидершами?

— Это идеальная маскировка. На самом деле нам не нужно надевать форму, потому что, привет, на улице типа три градуса. И даже если кто-то следует за нами, чирлидерши всегда собирают деньги за что-то.

На самом деле, это звучит отлично.

— У тебя есть идея получше? — спрашивает Софи. Но это не вызов — она знает, что это блестяще

— Нет, — говорю я с сочной усмешкой. — Нет, не знаю. Показывай дорогу, Консультант.