Соотношения сил. История, риторика, доказательство

Речь идет об одном постраничном примечании, комментарии к фрагменту из речи Юрао. Приведем еще раз слова туземца:

Однако сможем ли мы остаться при таковых мнениях, если задумаемся, какие злосчастия и болезни отяготили нас, когда сии иноземцы прибыли сюда, дабы лишить нас счастия и потревожить наше спокойствие? Прежде, нежели они приплыли, знали ли мы что-либо о насекомых, столь жестоко нас терзающих? Знали ли мы о крысах, мышах, мухах, комарах и других мелких тварях, существующих лишь для того, чтобы истязать нас? Вот они – прекрасные дары, привезенные на их плавучих сооружениях! Прежде, нежели они добрались сюда, знали ли мы о кашле и простуде? Если недуги и одолевали нас, то и противоядия были известны; они приносят нам свои болезни, однако исцелению от них не учат.

А вот примечание Ле Гобьена:

С трудом можно поверить, что жители оных островов не страдали от кашля и простуды и на их землях до приезда испанцев не водились насекомые. Впрочем, мы с точностию знаем, что сии варвары во всем обвиняли испанцев и часто по таковой причине укоряли их[268].

Обвинение Юрао европейцев в том, что они привезли с собой крыс, мышей, насекомых и болезни, сформулировано – как и прочие фрагменты речи – на языке самого Ле Гобьена. Однако ироничное примечание внизу страницы, которое я только что процитировал, создает дистанцию между автором и его текстом, в остальном начисто отсутствующую. На мгновенье Ле Гобьен оказывается как будто не в состоянии понять то, что только что написал[269]. Так под покровом гладкой риторической поверхности повествования Ле Гобьена мы наконец различаем иной голос, диссонирующий и неподконтрольный, голос другого, источник которого находится вне самого текста.

Внутритекстовое доказательство подтверждается внешним свидетельством. До сих пор я воздерживался от анализа источников Ле Гобьена. Он никогда не был на Марианских островах, но обращался к книге Франсиско Гарсии «Vida e el Martirio de el venerable padre Diego Luis de Sanvitores, de la compañía de Iesus, primer apostol de las islas Marianas» («Жизнь и мученичество почтенного отца Диего Луиса де Сан-Витореса, из Общества Иисуса, первого крестителя Марианских островов»), опубликованной в Мадриде в 1683 году. Кроме того, Ле Гобьен активно пользовался материалами писем, которые иезуиты каждый год отправляли из провинции Филиппины[270]. Из этого источника он почерпнул сведения о деталях туземного бунта, и среди прочего указание на «важного человека по имени Юрао», которого заключили в тюрьму как одного из главных подстрекателей волнений, а затем отпустили[271]. Больше в письмах отцов иезуитов о нем ничего не говорится. Напротив, там упомянуто поверье местных жителей, будто «мыши, мухи, комары и всякого рода болезни были привезены на кораблях, пристававших к берегам островов»[272].

Как мы видели, Ле Гобьен насмехался над этим поверьем. Сегодня экологи склонны потешаться куда меньше. «Согласно подсчетам, <…> мыши регулярно совершают шесть или семь набегов на острова в год, начиная с 1841 года» – читаем в газете «Los Angeles Times» от 17 мая 1993 года.

Федеральные ученые утверждают, что благодаря торговле, рыбной ловле, разведочным работам и военным маневрам, мы завезли мышей на 82% островов, рассеянных по водной поверхности Земли[273].

Анализировать стратегию автора, укрывшись под защитой одного-единственного текста, – это, в известном смысле, дело беспроигрышное. Исходя из такой перспективы, говорить о внетекстовой реальности – значит проявлять «позитивистскую наивность». Однако тексты содержат трещины. Из трещины, которую я обнаружил, вышло наружу нечто неожиданное: полчища мышей, заполонивших мир, изнанка нашей цивилизации.

Глава 4 Расшифровывая пустую строку

1