Совдетство. Узник пятого волнореза

Облачившись в свое снаряжение и вооружившись пикой, я нырнул. Буквально через три метра галька заканчивалась и начинался песок, косо уходивший в глубину, из него там и сям торчали каменные гребни, поросшие шаткими бурыми водорослями. Конечно, меня тут же окружили любопытные карасики, довольно крупные, но я не хотел размениваться на мелюзгу, предчувствуя необыкновенную удачу. Ну не может же судьба изо дня в день вредить и пакостить. Когда-нибудь мне повезет. И это случится сегодня! Я, работая ластами, пошел вниз, едва не задевая животом дно, разглядывая беспечных розовых барабулек, ворошащих усиками ил в поисках пропитания. Ладно, решил я, если снова не повезет, нащелкаю султанок, а называются они так, потому что турецкие султаны обожали их в жареном виде. Попутно я заметил крупных рапанов, выступавших из песка, точно шишки, но решил не заморачиваться. Два года назад я привез из Афона домой раковину в подарок Шуре Казаковой, но, видимо, плохо прочистил проволочкой после выварки, поэтому оставшийся внутри хвостик моллюска протух и пах так, что я решил налить туда Лидиных духов «Красная Москва», отчего зловоние стало нестерпимым, и пришлось спрятать рапана на чердаке, где среди кошачьих и голубиных ароматов его «амбре» затерялось. А Шура первого сентября в классе не появилась…

Час, а то и больше (герметических часов, положенных боевым пловцам, у меня нет) я безрезультатно прочесывал прибрежные воды, взяв влево и потеряв из виду Голый пляж, скрытый мысом. Отчаявшись, я хотел было вернуться, чтобы заняться барабульками, но предчувствия меня все-таки не обманули: через минуту буквально нос к носу я столкнулся с огромным лобаном, медленно плывшим в сопровождении двух экземпляров поменьше. Поблескивая платиновой чешуей, гигант неторопливо шевелил желтыми плавниками, бороздя широким рылом дно, как бульдозер, в поисках съедобной мелочи и выбрасывая из-под дышащих жабр отработанный песок. Его оранжевые глаза с черными зрачками смотрели спокойно и равнодушно. Он двигался от меня на расстоянии вытянутой руки, я даже рассмотрел изъян на его чеканном боку — затянувшуюся ранку на месте двух-трех утраченных чешуек. Надо было стрелять немедленно, но я, как назло, столкнувшись с долгожданной добычей, держал пику острием назад, вдоль ноги, а любое резкое движение могло спугнуть неповоротливую на вид громадину, которая в случае чего исчезает в недоступной глубине со скоростью торпеды.

«Только не спугни! — умолял я сам себя. — Только без резких движений! Юрочка, прошу, очень медленно, потихонечку!»

Это было мое спасение, мой шанс! С такой добычей можно смело заявиться на общий пляж как ни в чем не бывало. Восхищаясь моим гигантским трофеем, никто не посмеет вспомнить о вчерашнем недоразумении, с кем не бывает! Медленно, почти не шевелясь, я всплыл на поверхность, не теряя из вида троицу, пасущуюся у дна, продул трубку и хорошенько, под завязку вздохнул, а затем выставил вперед острие гарпуна и заранее сжал пальцами резинку. Потом, изогнувшись, как Ихтиандр, и стараясь не плескаться, я ввинтился в воду и, чуть шевеля ластами, почти вплотную приблизился к лобану, даже не понимавшему, какая опасность над ним нависла: с такого расстояния промазать просто невозможно. Зависнув в воде, я осторожно и медленно до отказа натянул эластичный бинт, чтобы наверняка пробить рыбину насквозь. Только тихо и аккуратно, Юрочка, поучал я себя: гарпун не должен потерять направление, оставаясь в ложбинке между большим и указательным пальцами. Вдруг раздался хлопок — резинка от напряжения лопнула, сделав пику, изготовленную на оборонном предприятии по спецзаказу, бесполезной, как ружье без патронов. Я в бешенстве выругался, и моя жуткая, нечеловеческая брань крупными толкающимися пузырями ринулась вверх. Лобан же спокойно глянул на меня и, кажется, снисходительно ухмыльнулся, а потом в сопровождении свиты не спеша двинулся вдоль торчавшего из песка отрога. Ну и кто теперь поверит, что я чуть не подстрелил метровую махину, которая была в полтора раза больше той, что добыл Алан!

Если бы резинка лопнула где-нибудь в середине, можно было бы попытаться выстрелить с помощью оставшегося куска — чем черт не шутит, а вдруг сработает! Как назло, разрыв произошел у самой проволоки, возле обмотки. Но в этом был и свой плюс: отлетевшую часть бинта можно заново примотать к пике: оставшейся длины вполне достаточно для нормальной убойной силы, не зря же я всегда на всякий случай отрезаю резинку с запасом. Плохо, что для такого ремонта надо выбираться на берег. Но и это не страшно: если кефаль не спугнуть, она подолгу крутится на одном месте. Надежда умирает последней! Одна нога здесь — другая там. Ждите! Я быстро поплыл к берегу для спешной починки и, выходя из воды, услышал знакомый хрипло-дурашливый голос: