Совдетство. Узник пятого волнореза

— А это тебе от Зои. — Она разжала кулак, который прятала за спиной, и я увидел у нее на ладони мою клешню. — Просила передать и поцеловать тебя…

— Понятненько… — кивнул я, вспомнив, как де Пейрак женился на Анжелике по доверенности. — А сама она?

— Уехали. У Михмата нога разболелась. Оказалось, не ушиб, а трещина. Да и путевка у них была на полсрока. Мне вот купальник на память подарила…

— Поздравляю! Красивый, тебе идет!

— Еще бы — «Шанель!» В цеху все девчонки упадут — не встанут!

— У вас же в Орехове-Зуеве моря нет.

— Зато у нашей фабрики свой бассейн. Очень хороший!

— Тогда другое дело.

— Слушай, Юрастый, а ты можешь попросить Алана, мне нужен большой рапан, хочу домой отвезти…

— Зачем просить? Я тебе достану, выварю и почищу, а вот лаком уж сама покроешь.

— Правда? — обрадовалась она. — Спасибо!

— Послезавтра приходи — будет готово.

А что потом, а что потом? Эпилог

Вернувшись в Москву, я купил в галантерее вместо невзрачной лески анодированную цепочку и явился первого сентября в школу с клешней на груди, намекнув одноклассникам, что это награда за очень серьезное испытание. Так оно, в сущности, и было. Но Истеричка, заметив мою обновку, раскричалась, что не позволит разводить в советской школе языческий шаманизм, от глупого амулета и до нательного креста недалеко! Она обозвала меня сектантом и заставила снять амулет. Я не стал спорить и долго потом хранил Зоин дар в укромном уголке письменного стола, иногда надевая его на шею, чтобы пофорсить перед дворовыми друзьями и подружками. а позже положил талисман в карман, когда шел писать сочинение, поступая в Педагогический институт имени Крупской. Помогло! Я получил пятерку, потом еще три! Лида на радостях купила и раскупорила бутылку шипучего напитка «Яблочко», стоившего в отличие от дорогого шампанского всего рубль с копейками. Захмелев с устатку, я впервые поведал маман про девушку-пажа, умолчав, конечно, некоторые подробности. Она выслушала, прослезилась, улыбнулась и сказала, что таких Зой у меня еще будет вагон и маленькая тележка. Я согласился, так как во время вступительных экзаменов присмотрел в аудитории красивую абитуриентку с такой же стрижкой, как у моей попутчицы. Мы даже несколько раз переглянулись…

Первого сентября, отправляясь на вводную лекцию во флигель литфака, я с замиранием сердца готовился к встрече с незнакомкой, но, тщательно озирая ряды девичьих причесок, склоненных над конспектами (на целый курс набралось всего шесть парней), я ее так и не обнаружил. Видимо, она не прошла по конкурсу, а он в 1972-м году был девятнадцать человек на место! Забавно, что, учась, как тогда говорили, в цветнике, жену себе я нашел совсем в другом месте, в кинотеатре «Уран», куда зашел с приятелем выпить поутру пива, а Наташа сбежала с работы, из ЦСУ, воспользовавшись командировкой начальника, чтобы посмотреть новый фильм «Мировой парень», от которого в памяти остались только играющие желваки актера Олялина да щемящая песня:

Лишь только подснежник распустится в срок,
Лишь только приблизятся первые грозы,
На белых стволах появляется сок,
То плачут березы, то плачут березы…

Мой талисман пропал во время переезда после свадьбы, но, скорее всего, клешню спер Сашка-вредитель, оттащил в школу и там сменял на какую-нибудь ерунду, думаю, на мятную резинку, которую обожал с детства, не раз проглатывал чуингам от восторга, а потом горько плакал, что не дожевал. Он или не он — теперь уже не спросишь: мой младший брат умер десять лет назад от остановки сердца.

Давняя новоафонская история постепенно забывалась, ведь жизнь постоянно кидает нас из огня да в полымя, и воспоминания выцветают, как застиранный ситец. Но вот однажды, дело было в конце лихих девяностых, мы с дочерью Алиной, как раз ставшей студенткой МГУ, отправились в мастерскую, чтобы починить электроошейник. Дело в том, что у нашего ризеншнауцера Шона с возрастом окончательно испортился характер: он своевольничал, огрызался на хозяев, а стоило вывести его на прогулку, наш питомец, отрывая руку с поводком, в эсэсовском ожесточении, оправдывая свое немецкое происхождение, терзал сородичей, мирно справляющих нужду на пустыре. Мы в ту пору были еще неопытными, начинающими собаководами и, к сожалению, плохо воспитали первого четвероного друга, которого и завели-то, признаться, случайно: хроническое нытье Алины: «хочу пёсика!» — совпало с обильным и, видимо, неликвидным приплодом у наших дальних знакомых.

— Берите любого щенка за бутылку! — предложили они. — Хвост уже купирован. Вам только уши обрезать. Не забывайте потом фитин в корм добавлять, чтобы, как у овчарок, торчали…

— А-а, где наша не пропадала, — опрометчиво решились мы, — возьмем!