Совдетство. Узник пятого волнореза

Я вспомнил, как мы ходили с Батуриными в Донской монастырь, и я видел там длинную стену с ячейками, как на вокзале в автоматической камере хранения. Большинство ниш было закрыто мраморными досочками с датами, именами и овальными портретами умерших, но некоторые пустовали, затянутые паутиной. В одной стоял граненый стакан на случай, если кто-то захочет помянуть усопшего. Бдительным детским оком я заметил, что на мраморных плитках преобладают нерусские имена: Давид, Лейба, Соломон, Эсфирь, Сарра, Борух… Да и отчества им под стать — не выговоришь: Пинхусович, Зееведович, Меерович… Из фамилий чаще всего встречались Коганы, Абрамовичи, Кацы и Гольдманы. Я обратился с вопросом к Башашкину, он некоторое время изучал колумбарий, потом заметил:

— М-да, странно, евреи в небывалой концентрации.

— Ничего тут странного нет, — услышав наш разговор, разъяснил кладбищенский дворник, убиравший засохшие букеты. — Эта секция исключительно для интерната старых большевиков. Вы на даты посмотрите!

— Какие именно? — не понял дядя Юра.

— Вступления. Почти все с дореволюционным стажем! — гордо доложил уборщик и ткнул в стену желтым ногтем.

Действительно, внизу каждой мраморной таблички были высечены золотые буквы и цифры:

Член ВКП(б) с 1903 года… с 1905… 1909… 1913… 1916… Был даже один член РСДРП с 1899…

— А Крупской здесь нет случайно? — спросил я с трепетом.

— Нет, она в Кремлевской стене, — ответил Башашкин. — Смотри, племяш, и запоминай: без этих ребят «Аврора» никогда бы не стрельнула!

…Из шалаша появился Анзор, сжимая в руках вновь наполненный рог.

— До дна, чтоб земля ему была пухом!

— Нет-нет-нет, я одна не выпью! — запротестовала Ирэна.

— Хорошо, я помогу! — и Железный Дровосек решительно поднес вино к губам.

— А как же тост? — иронически напомнил Алан.

— Верно! Спасибо, парень, за бдительность! Умер джигит, попал в рай, но заскучал по дому, отпросился на побывку, пришел в свою деревню, к родичам, а там его стали расспрашивать, как жизнь на том свете, что едят, что пьют, как насчет женщин? Он им отвечает: «Запомните, временно живые, и детям своим передайте: того, чего у тебя много здесь, много и там! И наоборот…» Так наливай полнее и люби сильнее здесь, чтобы на том свете было чем промочить горло и усладить сердце!

После этого лесоруб хорошенько приложился к изабелле, оставив немного Ирэне, которую уже пошатывало, и она, неумело задирая рог, выпила все до капли.

— Вы же на работе не пьете? — съехидничал Алан.

— У меня обеденный перерыв.

— А еще вы забыли показать нам короткую дорогу.

— Не надо учить старших, юноша! — Раскрасневшийся Анзор строго посмотрел на нашего вожака. — Я ничего никогда не забываю. Вперед, туристы СССР!

И он повел нас, оставив свой лагерь на произвол судьбы, дальше, вверх по крутой тропинке, петлявшей между замшелыми каменюками, корягами и колючими кустами. Меня обогнал, дожевывая, Мишаня. Лес напоминал заколдованные дебри из фильма «Сказка о потерянном времени». Вцепившись деревянными щупальцами в скалы, тянулись к небу, закрывая его кронами, стволы, похожие на черные колоны. То там, то сям виднелись расселины и небольшие гроты. На кустах росли черные зловещие ягоды, но даже ненасытный Сундукян-младший рвать их не решался — боялся помереть. В листве стрекотали и шумно перепархивали с ветки на ветку невидимые птицы. Вдали что-то утробно ухало.

— А кто тут у вас водится, Ар-н-зор? — неуверенно спросила Ирэна, она часто оступалась и спотыкалась, но висла теперь не на Алане, а на лесорубе, которому это явно нравилось.

— Кабаны, зайцы, лисы, волки…

— Во-олки?

— Да! Серые. Можно и на медведя нарваться… В прошлом году охотника задрал. Но сам я хозяина, слава богу, не встречал.

— А змеи?

— Попадаются, но здесь меньше, чем внизу… Есть полозы и ужи.

— Уж, замуж, невтерпеж, — вспомнил я известные исключения из правил написания наречий.

— Вы не боитесь? С одним топором! Ой… — Она, шатнувшись, навалилась на нашего провожатого.

— Нет, не боюсь… у меня в шалаше есть ружье. Двустволка с картечью.

— О, вы опасный человек! — Ирэна засмотрелась на него, наступила на камень, покрытый сочащимся желтым налетом, соскользнула, вскрикнула и покатилась бы вниз, но Анзор успел подхватить ее под мышки.

— Осторожно! Так и убиться недолго! — предупредил он. — Как же можно в горы идти в босоножках. Недосмотр! — Он строго глянул на Алана, и тот смутился. — Так, Ирэна Ивановна, давайте руку, и за мной, след в след!

— Не могу!

— В чем дело?

— Я ногу, кажется, подвернула. Больно наступать… Ой! Вот…

— Час от часу не легче! — с удовлетворением нахмурился Железный Дровосек. — Ну, тогда ваш поход, мадам, закончился. Возвращаемся!

— А как же паровозик? — загрустила Лиска.

— Мы с Ирэной Ивановной возвращаемся, а вы поднимаетесь дальше по тропе. Не заплутаете. Еще немного, и снова выйдете на дорогу, а там до паровоза рукой подать. Ясно?

— Ясно, — кивнул Ихтиандр. — Ирэна, не бойтесь — мы вас на обратном пути заберем.

— А я и не боюсь! У него есть ружье!