Совдетство. Узник пятого волнореза

Ну, если так, то Михмата безопаснее всего нейтрализовать (хорошее слово!) во время товарищеского матча. Тут комар носа не подточит. В большом спорте травмы — дело обычное, не зря же игроки щитки на ногах носят. А Льву Яшину, отважно принявшему мяч на грудь, пришлось потом, разумеется, за счет государства, вставлять новое, золотое ребро!

Футбольное поле расположено при въезде в Новый Афон, между шоссе и предгорьем, на идеально ровном месте, устроенном самой природой. Разметки почти нет, границы, чтобы фиксировать офсайт и угловой, обозначены плоскими камнями, выложенными на расстоянии примерно метра друг от друга, а центр посыпан толченым кирпичом. Ворота без сеток, сбиты из оструганных жердей, боковые штанги вкопаны в землю, но не глубоко, и на моей памяти их не раз валили, устроив кучу-малу во вратарской площадке. Но местные свой «стадион» любят и гоняют мяч до самозабвения, пока не стемнеет. Правда, разгар спортивных баталий тут приходится на учебный год, во время летних каникул кто-то уезжает к родне, чтобы освободить койки для отдыхающих, кто-то подрабатывает в цитрусовых хозяйствах, да и жарковато. В курортный сезон матчи тоже случаются, правда, не часто. Как они соберут команду и заманят Михмата на игру? Это интересно… Наверняка и меня позовут, но футбол не мой вид спорта, как и бокс.

Ларик в прошлые годы часто брал меня с собой на «стадион» — поболеть. Играет он, прямо скажу, неплохо, одна беда — не любит делиться мячом, всегда сам хочет гол забить. А ведь комментатор Озеров почти каждую трансляцию напоминает: футбол — игра коллективная, индивидуализм не приветствуется, погонял мяч — отдай товарищу. Послушать юного князя, он самый результативный нападающий в городе, но, по правде, лучшие игроки в Афоне — братья Чучба, на втором месте Степка Фетюк. Нестор — вратарь, а Фазил — полузащитник, готовый перейти в нападение. Они занимаются в клубе «Динамо-Сухуми», даже имеют разряд, кажется, первый юношеский. Степка и Ларик тоже ходили в эту секцию, мой друг хотел стать новым Славой Метревели, даже подавал надежды, но повадился спорить с тренером, и гордого мингрела выгнали с треском, потому что тренер в команде — это как генеральный секретарь в СССР. А Степку выставили еще раньше: он в раздевалке шарил по карманам.

Честно говоря, у меня с футболом как-то не заладилось. Нет, конечно, учась в младших классах, я тоже после уроков встревал иной раз в игру на школьном дворе, когда вместо ворот ставили портфели и до одури гоняли неизвестно чей мяч, такой ободранный, что в просветах расползающейся кожаной покрышки виднелась черная резина. Понятно, форменные брюки выглядели после этого ужасно, Лида ставила меня в угол и, обличая заевшееся поколение, не приученное ценить вещи, штопала, подсунув под сукно перегоревшую лампу, порванное колено.

В пионерском лагере я предпочитал настольный теннис и пионер-бол. Но однажды в нашем отряде случился недобор мальчишек. В песне поется: «На десять девчонок по статистике девять ребят», у нас же соотношение было гораздо хуже, а приспичило собирать команду для лагерного чемпионата по футболу. Вожатый Коля Голубь вызвал меня, дал мяч и приказал: «Чекань как можно дольше!» Андрюха Колгашников однажды при мне отстучал двести раз, мог бы еще, просто надоело. Я уже видел себя нападающим, воображал, как выхожу один на один с вратарем и всаживаю крученую «девятку», но на счет «пять» мяч соскочил с моего мыска на землю. Вторая и третья попытки оказались еще плачевней по результату. «Ладно, — вздохнул Голубь, — будешь играть в защите…» Но и в этой роли я не задержался, так как, пасуя на опережение, почему-то всегда отдавал мяч противнику, а меня самого, пробиваясь к нашим воротам, игроки другой команды обводили как младенца, норовя взять на корпус. Когда мне изредка доверяли бить пенальти, вратарь соперников спокойно уходил попить водички, так как вероятность гола равнялась нулю, только однажды я попал в штангу, чем страшно возгордился. И тут вожатый Голубь вспомнил, что один из знаменитых голкиперов поначалу очень слабо играл в нападении, зато, поставленный между двумя штангами, стал проявлять чудеса хваткой прыгучести — и прославился на весь мир. Сказано — сделано: меня перевели в ворота, и в первом же товарищеском матче со вторым отрядом я поставил абсолютный рекорд по пропущенным мячам, два из них были особенно позорные; один пролетел у меня между ног, а другой я в суетливом порыве сам затолкал в свою же сетку. «Знаешь, Полуяков, — сказал Коля после нашего разгромного поражения, — играй-ка лучше в пинг-понг, это не так опасно для общества! В футболе ты можешь быть только болельщиком…» Обидно! Но ещё печальней закончилась моя попытка стать боксером.