Советская поэзия. Том второй

С малолетства всем известно это:
На Смоленщине рождаются поэты,

У подножья Арарата, и в Сибири,

И на землях Руставели и Сабира^{97},

У Днепра, на Балтике, в Рязани,

На вершинах горных в Дагестане.

А еще я знаю край озер и сосен,

Где поэтов — как в лесу грибов под осень.

Там зозулями зовутся все кукушки.

Той землей из Кишинева ехал Пушкин.

Там цвела любовь Мицкевича^{98}

к Марыле,Там цари поэтов многих загубили,

И Тараса^{99}

в Петербург вели березыТой дорогой, что впитала боль и слезы.

Оттого певцов рождается немало

На земле, где столько славных побывало.

Там стихи слагались в хате, и в окопе,

И в чащобе, где ломались молний копья.

Там черемухе и вереску просторно,

Там и критики ведут себя пристойно.

Там сонеты дятел пишет на бересте

И поют всю ночь хозяева и гости.

В соответственной сердечной обстановке

Не чураются и чарочки «Зубровки».

А закусывают бульбой да грибками —

Подберезовиками, боровиками.

Там, где с бором дружат новые поселки,

На асфальт ложатся хвойные иголки.

Пляшут в озере угри, в реке — уклейки,

Соловей всю ночь играет на жалейке.

Земляничные, черничные полянки

Спозаранку говорят стихами Янки.

Где ж тот край, льняной, игольчатый, былинный,

Зов торжественный лосиный, звон пчелиный!

Там, где Беседь, там, где Припять, там, где Свитязь,

Приезжайте, поглядите, убедитесь.

Там на свадьбах неустанны цимбалисты,

Там невесты хороши и голосисты.

Там одна, голубоглазая и ласковая,

Завлекла меня припевками и плясками.

1963

«Небо журавлиное, холодное…» Перевод Я. Хелемского

Небо журавлиное, холодное,
Мокрая осенняя земля.
Жизнь у птиц болотная, отлетная…
Вы вблизи видали журавля?

Выглядит он сирым горемыкою,

Чуть смешным… Нелегок топкий быт.
Но вдали прощальное курлыканье
Скорбно и возвышенно звучит.

1972

Даты Перевод Я. Хелемского

Что даты? Это только вехи
Истории.
А для солдат,
Чьи навсегда закрылись веки,
Нет и не будет больше дат.

За той чертой — безмолвно, пусто.

Мы на кладбищах фронтовых
Возводим бронзовые бюсты
Не для погибших — для живых.

И для детей, чтоб не блуждали

Среди иных никчемных дат,
Чтоб песни в памяти звучали
И воскрешали тех солдат.

1973

БАГРАТ ШИНКУБА (Род. в 1917 г.) Переводы Я. Козловского

С абхазского

^{100}

«Когда прервется дыханье…»

Когда прервется дыханье
И гаснуть мой станет взгляд,
Когда земные страданья,
Как вороны, отлетят,

Коснись, дневное светило,

Ты лба, что высок и бел,
Напомни, сколь надо было
Еще мне окончить дел.

Хоть слух мой ослаб жестоко,

 Напомни, как пела мать,
И вспененного потока
Дай клекот мне услыхать,

Звучанье «Уари-дада»,

Свист плети и бег коня.
И это будет отрада
Последняя для меня.

Мой орех