Читаем Советская поэзия. Том второй полностью

Советская поэзия. Том второй

Жизни мира, длящейся века,Жадною душою не завидуй!То, что жизнь людская коротка,Не считай ошибкой и обидой.О ничтожном сроке говоря,Не терзай себя, не мучься зря!Чтоб увидеть мира мудрый лик,Этот срок достаточно велик.Чтоб свершить свое предназначеньеИ служить Добру,нам всем данаВечность.Если вдуматься, она —Беспредельно долгое мгновенье.

«Когда средь степи — одинок…»
Перевод Ю. Нейман

Когда средь степи — одинок —Стою над гладкою равнинойИ чистотой дышу полынной, —Мне чудится, что я высок.Я осязаю бесконечность,Душа моя вмещает вечность.Где все преграды бытия?!Неразличимы быль и небыль,На свете — только степь и небо,На свете — птицы, степь и я!..О счастье духа, счастье тела —Простор, не знающий предела!

«Как ты прекрасна, степь моя, в апреле!..»
Перевод Ю. Нейман

Как ты прекрасна, степь моя, в апреле!Хрустально-звонкий воздух, и простор,И колокольчик — жаворонка трели!..Ты — музыка, чьи звуки с давних норКакой-то гений, в неизвестность канув,Переложил на живопись тюльпанов.Как счастлив я, что голос твой пойму,Что человек я, и душе все чащеДоступна радость красоты щемящей…Иль человек я только потому,Что внемлет скрытой музыке душа?…О жизнь, как ты щедра!.. Как хороша!..

«Когда весна — медлительно, не сразу…»
Перевод Ю. Нейман

Когда весна — медлительно, не сразу, —Нагреет землю и войдет в зенитИ, ароматом полный до отказу,Над многоцветьем воздух зазвенит,Я ухожу один в степные дали,Бездумно опускаюсь на травуИ — это мыслью назовешь едва ли —В тени кургана грежу наяву…А надо мною в синеве бесплотной,На ниточке весеннего лучаТрепещет жаворонок беззаботный,Как колокольчик радости звуча.Тогда душа — светла и невесома,Весь мир во мне. И в мире я — как дома.

«Осенний лист на длинном черенке…»
Перевод Ю. Нейман

Осенний лист на длинном черенкеПоник, подумал… и слетает в воздух.А степь в рассветном голубом дымкеПримолкла, долгий предвкушая роздых.Давно пшеница убрана в полях.Стерни колючки в пахоте размякли.Скирды в низинах — на манер папахИз серебристо-серого каракуля.И, пробиваясь нехотя из мглы,Лучи ложатся — все спелей, багряней,Они как будто слишком тяжелыДля зябкой, паутинно-тонкой рани.