Советские ветераны Второй мировой войны. Народное движение в авторитарном государстве, 1941-1991

Упразднение большей части ветеранских привилегий в 1947–1948 годах мотивировалось в первую очередь экономическими соображениями, но политико-идеологические аргументы в его обосновании тоже присутствовали. Пока был жив Сталин, советское государство фактически отказывалось институционализировать социальные последствия войны. Ветераны, как считалось, не должны признаваться новой статусной группой советского общества: в конце концов, они являлись не особым классом, а просто гражданами, которые в какой-то период жизни служили в армии. Официальная пропаганда быстро дала понять, что война в указанном отношении ничего не изменила: большевистские идеологи стремились доказать, что «сталинская революция» была правильным путем к социализму, а победа еще прочнее должна ассоциироваться с гениальностью вождя. В контексте глобальной конфронтации с Соединенными Штатами и опустошительного разорения страны нужно было повторить индустриальную революцию 1930-х годов, а этот процесс не предполагал появления новой привилегированной группы – бывших солдат, почивающих на лаврах военных подвигов[920]. Желая подчеркнуть этот момент на символическом уровне, коммунистическое руководство в конце 1947 года решило превратить День Победы в обычный рабочий день[921]. Примерно в то же время новая волна репрессий обрушилась на бывших военнопленных, которым – в случае удачного прохождения фильтрации – после 1945-го предоставили короткую передышку[922]. Послевоенный «медовый месяц» явно заканчивался.

Таким образом, послевоенная история ветеранов вполне укладывается в общую историческую периодизацию всего советского социума. 1947–1948 годы стали для СССР поворотными во многих отношениях: в конце 1947-го отменили карточную систему и провели реформу, призванную обуздать инфляцию военного времени; в 1948 году сбоям колхозного режима противопоставили кампанию против «прогульщиков» и «паразитов», которым отныне угрожала депортация; примерно в то же время окончательно свернули внутренние дискуссии о легализации фактически сложившейся рыночной торговли[923]. В целом режим пытался восстановить общественную систему, сконструированную им в 1930-е годы. Поворот к худшему, затронувший ветеранское сообщество, был напрямую связан с желанием сталинского государства вернуться к довоенным порядкам. Ветеранские привилегии, подобно карточному распределению или послаблениям в деревне, воспринимались в качестве уступки чрезвычайным обстоятельствам военного времени – и потому были упразднены, как только это показалось возможным.

Для ветеранов результаты возвращения к довоенной «нормальности» оказались долгосрочными. К 1948 году они вообще перестали существовать как единая категория государственной социальной политики. В массе своей они лишились особого правового статуса, а одна из подгрупп – бывшие военнопленные – подверглась прямой дискриминации. Только инвалиды войны остались сообществом, располагающим привилегиями, пусть даже узкими и недостаточными. Такая ситуация принципиально не менялась вплоть до 1970-х годов[924]. Единственным крупным сдвигом в правовом отношении стала «тихая амнистия» военнопленных, состоявшаяся в 1950-е годы при Хрущеве[925]. Прочие же попытки реформирования не вносили принципиальных изменений в положение ветеранов. Пенсионные новации 1956 года во многом упорядочили хаос, сложившийся в ad hoc регулировании положения инвалидов войны, и увеличили размер пенсий для тех из них, кто оказался в действующей армии по призыву[926]. Однако это не изменило самих основ пенсионной системы, которая по-прежнему ущемляла инвалидов-фронтовиков из самого молодого поколения[927].