Советы юным леди по безупречной репутации

– Похоже, в тот период вы не посещали Лондон, – сказала она. – Ближайшие наши друзья не обращали внимания на шумиху, но многие хозяйки домов не желали меня принимать. Каролине Лэм отказывали в посещении «Олмакса» два года после издания «Гленарвона»[17] – гораздо более неприличного текста, чем мой. Но меня не прощали дольше. Впрочем, требования ко мне и Мелвиллу всегда будут отличаться от тех, что предъявляются нашим кузенам, как часто предупреждала нас мать.

– Лэмы вам родня? – спросила Элиза.

Ее это не удивило бы, поскольку аристократы имели скверную привычку заключать родственные брачные союзы.

– Понсонби тоже. Впрочем, с ними родство более отдаленное, – ответила леди Каролина. – Ветви наших родословных безнадежно переплетены.

Элиза бросила на собеседницу взгляд искоса.

– Ирландские Понсонби тоже вам родня? – осторожно спросила она.

На этой неделе в газете появилась статья о мисс Саре Понсонби и ее компаньонке мисс Элеоноре Батлер, которых свет наградил прозвищем Лланголленские Леди[18], с довольно скандальным намеком.

– Если вы имеете в виду мисс Сару Понсонби, то да, – ответила леди Каролина, видевшая Элизу насквозь. – Впрочем, сплетен у меня для вас нет.

Щеки Элизы порозовели.

– А как насчет продолжения «Кенсингтона»? – поспешила она сменить тему, не желая, чтобы леди Каролина сочла ее сплетницей. – Вы намерены его издать?

– Если смогу.

– И вас не заботят последствия?

– Конечно заботят. Именно поэтому я и планировала будущим летом найти убежище в Париже. Расстояние хоть немного отдалит меня от всеобщего осуждения.

– Но… тогда зачем рисковать?

– Потому что я так хочу, – ответила леди Каролина словно о чем-то само собой разумеющемся. – Я очень горжусь этой работой, и будь я проклята, если позволю себя запугать.

– Вы не думаете, что было бы лучше… подождать? До более благоприятных времен?

Она мимолетно подумала об уверенно разрастающихся кривотолках, связывающих Мелвилла с леди Паулет.

– Я устала ждать, – сказала леди Каролина. – И больше не намерена это делать.

– Вы очень смелая. Я бы не смогла…

– Не смогли бы? А как же портрет Мелвилла?

Элиза покачала головой:

– Он навсегда останется анонимным.

Ее и без того терзали угрызения совести: Сомерсет, без сомнений, тяжело воспримет откровение о том, что она пишет портрет Мелвилла. А уж если это известие станет достоянием общественности…

– Впрочем, я тут подумала… У меня мелькнула одна мысль…

Элиза взглянула на профиль собеседницы, не решаясь продолжить, но потом сказала себе, что, в отличие от Мелвилла, который поддержал бы ее в любом случае, леди Каролина наверняка ответит честно.

– У меня мелькнула мысль, не отправить ли портрет на Летнюю выставку, – заторопилась Элиза. – Я видела картину мистера Бервика, которую он там выставлял, и подумала… я подумала, что мои работы не намного хуже. Но с другой стороны, зачем? Даже анонимный, портрет вызовет много вопросов, привлечет ненужное внимание, и все только для удовлетворения тщеславия.

– А как вы думаете, почему мистер Бервик выставляет свои работы? – вежливо поинтересовалась леди Каролина.

– Ради общественного признания, я уверена. Как еще он может заработать на жизнь?

– У него есть независимый годовой доход в две тысячи фунтов. Он сам мне это сказал.

Элиза задумалась над этим сообщением.

– Честолюбие и гордость – не те мышцы, которые обычно позволяется наращивать женщинам, – сказала леди Каролина. – Но это не значит, что мы не способны чему-то научиться. Если на самом деле вы тревожитесь о недостатке у вас таланта, спешу заверить: Мелвилл знаком с большим количеством художников, чтобы распознать даровитого, когда он его видит.

– Вы имеете в виду леди Паулет? – спросила Элиза, не успев остановить себя.

Леди Каролина помолчала, подтвердив тем самым обоснованность слухов.

– Да, наши с ней пути часто пересекались, – сказала она.

– Она так изумительна, как все говорят? – спросила Элиза.

Пейзажи леди Паулет снискали огромную славу еще до того, как она вышла замуж за лорда Паулета (большого покровителя искусств), и ей постоянно возносили хвалы в элегантных гостиных лондонского Вест-Энда.

– Она так талантлива, как о ней говорят, если вы это имеете в виду, и столь же своенравна, – ответила леди Каролина.

Слово «своенравна» прозвучало не как комплимент.

– И она красива? – продолжила Элиза, не в силах сдержаться.

Она сама не понимала, почему ей так важно услышать подтверждение, что эта дама красива. Разумеется, леди Паулет хороша собой, иначе не поймала бы в силки такого джентльмена, как Мелвилл. Но Элиза обнаружила, что жаждет подробностей.

– Бесспорно, она не из тех женщин, от которых легко отвести взгляд, – проронила леди Каролина.

Пожалев, что спросила, Элиза скованно кивнула.

– Ходят слухи, что она и Мелвилл состояли в… близком знакомстве, – сказала она, краем глаза поглядывая на собеседницу.

– Я не подозревала, что эти сплетни уже добрались до Бата, – бесцветным голосом откликнулась леди Каролина, и ее ответ, по мнению Элизы, можно было приравнять к признанию.