Советы юным леди по безупречной репутации

– Арденам – не напишу, – сказала она мягко и встала. – Приятного вам времяпрепровождения в Лондоне, мадам. И желаю всего наилучшего.

Жаль, что она не сделала для мисс Винкворт больше. Но по крайней мере попыталась.

Элиза обошла гостиную, ненадолго остановилась, чтобы обменяться парой ничего не значащих фраз с мистером Бервиком (живописец щеголял в жилете, поразительно похожем на тот, что носил Мелвилл), и направилась к огромному французскому окну, ведущему на террасу. Его открыли, чтобы впустить в зал свежий ветерок, ибо, несмотря на вечернюю прохладу, в гостиной, заполненной бодрыми танцорами, стало тесно и жарко.

Подойдя поближе, Элиза заметила Мелвиллов, уединившихся у окна и погруженных в ожесточенный спор.

– Я попросту не понимаю, что могло измениться так внезапно, – свистящим шепотом увещевала брата Каролина. – Снова разговоры о благоразумии, бережливости… ты меняешь свое мнение быстрее, чем крутится водоворот.

Не желая подслушивать, Элиза замерла и ненадолго задумалась, не следует ли ей двинуться в противоположном направлении, но тут леди Каролина промчалась мимо нее в сторону салона для карточных игр.

Элиза медленно приблизилась к Мелвиллу. Граф поднял на нее глаза, и ее захватило страстное желание вернуть улыбку на его погрустневшее лицо.

– Вы этим вечером беседовали с мистером Бервиком? – спросила она жизнерадостно, словно не подслушала окончание спора.

– Нет, – ответил Мелвилл, поднес нетвердой рукой бокал ко рту и отхлебнул из него.

– Я в превеликом восторге от его жилета, – продолжила Элиза и посмотрела в сторону вышеупомянутого джентльмена.

Мелвилл проследил взглядом, на что она указывала, и, к удовлетворению Элизы, его брови взлетели вверх, а на смену напряженному выражению лица пришло недоверчивое.

– Он в сговоре с моим камердинером? – требовательно вопросил Мелвилл.

Элиза рассмеялась, но передышка продлилась недолго: на лицо графа вернулась тревога.

– Вы подслушали наш разговор? – спросил он, снова опуская взгляд на бокал.

Ох!

– Благоразумие и бережливость – это так на вас не похоже, – ответила Элиза, решив не лгать.

Она пыталась поддразнить собеседника, но он, кажется, был не в том настроении, чтобы откликнуться на пикировку.

– Возможно, я изменился, – бросил он отрывисто. – Люди меняются, такое бывает.

– Бывает, – согласилась Элиза. – Но зачем нужно меняться вам?

Если сам Мелвилл – блистательный, бесстрашный Мелвилл – внезапно усомнился в себе, на что надеяться всем остальным?

– У меня нет покровителя, – неожиданно пояснил он.

Взглянув на Элизу, Мелвилл опустил глаза на бокал и снова поднял их на собеседницу.

– Лорд Паулет – большой гордец. Я думал, что нашел другого покровителя… но, как оказалось, ошибся.

– Мне жаль, – сказала Элиза.

Итак, слухи не лгали. Конечно, Элиза это знала, но поневоле почувствовала себя неуютно, получив тому подтверждение. Это было глупо. Какая ей разница, состоял Мелвилл в любовной связи с леди Паулет или не состоял?

– Настолько пагубны последствия? – спросила она.

– Без покровителя я не смогу издать книгу в этом году. А если я не смогу издать книгу в этом году, мне не удастся собрать средства на содержание Элдерли зимой… и мы не сможем позволить себе такую роскошь, как фаэтоны и поездка в Париж.

– Каролина говорила, что, если она закончит роман этим летом, ей придется отправиться за границу, – припомнила Элиза. – Чтобы скрыться от скандала, который последует за изданием.

– Да, за границу, – ответил Мелвилл, потирая лоб. – Но было бы лучше, если бы мы отправились в какую-то менее дорогую страну.

Мы?

– Вы поедете с ней? – спросила Элиза.

Это не должно было ее удивить, поскольку брат и сестра наверняка всегда путешествовали вместе, но открытие ее обескуражило.

Мелвилл запустил пальцы в волосы.

– Сплетни обо мне не стихают, а лишь растут. Не думаю, что Англия останется приятным местом для жизни, если я не только превращусь в парию, но и разорюсь.

– Это несправедливо, – прошептала Элиза.

В самом деле, если вспомнить все нарушения приличий, которые позволил себе Байрон, прежде чем покинуть страну: многочисленные любовные интрижки, публичные выходки и промашки, ставший последней каплей развод, – в сравнении с этим единственная оплошность, допущенная Мелвиллом, меркла.

– Лучше оставить эту тему, – сказал Мелвилл. – Вряд ли можно что-то изменить.

– Я могла бы стать вашей покровительницей, – предложила Элиза, поддавшись порыву. – Вы знаете, я богата.

– Эти сведения достигли моих ушей, – откликнулся Мелвилл с печальной улыбкой. – Однако, несмотря на доброту вашего предложения, вынужден его отклонить.

– Почему? Возможно, я мало что понимаю в этих вопросах, но наверняка сумею разобраться.

– Не сомневаюсь, вы исполнили бы эту роль великолепно, – согласился Мелвилл. – Но я не могу принять от вас деньги. Гордость не позволяет, сколько бы ее у меня ни осталось.

– Какая скука! – пропела Элиза как можно более легкомысленно.

– Не более чем.

– Однако, – задумчиво произнесла она, – если портрет примут на выставку, это поспособствует вашей славе. И возможно, тогда вам будет легче найти нового покровителя!

– Возможно…