Читаем «Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том I. СССР до 1953 года полностью

Наступили теплые дни и окна вновь открылись, но теперь уже навстречу лету и в эти теплые дни чуть не закончилась моя учеба и жизнь.

На уровне окон третьего этажа по периметру вокруг всего внутреннего двора архитекторы заложили карниз, как продолжение подоконника. Девчата, с которыми я общался, жили на втором этаже в дальней комнате торцевого крыла здания. Чтобы не идти по проходным комнатам, а, скорее, из детского озорства, не знающего страха, я к девчатам ходил, прижавшись к стене, по карнизу нашей длинной стороны, потом опять по карнизу вдоль торцевой стороны до пожарной лестницы, хватался за лестницу и по ней спускался до стержня, которым лестница крепилась к стене как раз на таком уровне, что я достигал ближнего подоконника.

На этот раз на мне были новые, купленные папой, полуботинки на кожаной подошве с каблуками, прибитыми стальными гвоздями с выступающими шляпками. Как только я двумя ногами ступил на подоконник, полуботинки соскользнули с подоконника вниз, а за ними и я, инстинктивно выдвинув назад локти. Этими локтями грохнулся на деревянную часть подоконника и повис на нем с болтающимися за окном ногами. Потолки в здании были очень высокие (больше 4м), рассчитанные на пребывание в них большого числа людей, третий этаж был очень высоко, а двор был весь вымощен булыжником.

Довелось мне побывать в Харькове через 56 лет (2003г) с внуком. Поводил я Захара по городу, и, главное, по территории института. Зашел во внутренний двор Главного корпуса и посмотрел на карниз, с которого сорвался. Если бы я сейчас увидел юношу идущего на такой высоте по узкому карнизу, то подумал бы: «Ну, и дураак… Идиоот»! Разное восприятие жизни у стариков и молодых, и не должны старики навязывать молодым свои взгляды, но обязаны делиться: «А я бы так…», без навязывания.

На весенних экзаменах я потерпел поражение, произведшее на меня ужасное впечатление.

На экзамене по механике – любимом мною предмете, в моем билете оказался вопрос: «Способ расчета ферм методом веревочного многоугольника». Я о таком методе ни разу не слышал. Не помню, почему я не был на этой лекции, почему не столкнулся с ним на практических занятиях при решении задач. На два первых вопроса ответил без изъяна, а по этому вопросу решительно ничего не мог сказать. А профессор Бабаков не терпел незнания и вкатал мне тройку.

После четырех сессий в техникуме и успешной зимней сессии в институте, я не сомневался, что в институте у меня будут только пятерки. Пришел с экзамена в общагу, лег на кровать и, как при объявлении о возможных жертвах голода прошедшей зимой, пустил слезу. В дальнейшем я еще получал тройки, но слез уже не было, а диплом получил с отличием.

Летние каникулы в совхозе

На летние каникулы поехал в совхоз. В институте опять была организована продажа билетов, и опять в вагон набилось студентов сверх всех расчетных норм и все-таки мы еще везли в нашем купе девчонку без билета. При появлении контролера, она ложилась на третью полку, а мы ее заставляли сумками и чемоданчиками.

В молодости, а в студенчестве особенно, удивительно быстро комплектуются компании. Поезд был до Ростова, и в нашем вагоне скучковалась компания человек 10 из тех, кому надо было через Тихорецкую ехать дальше на восток. Этим шумными молодыми потоками железнодорожники как-то управляли, плотно набивая ими емкости на колесах, а нам-то и надо было только ехать. Ехать и все. Объявили время, когда отправят всех без исключения, и нам не надо было околачиваться на вокзале, создавая там толчею.

Организованная отправка должна было состояться вечером следующего дня. Для ночевки нашли в городском саду площадку с травкой среди кустов и на этой травке переспали. Утром пошли бродить по городу. Восхитились чистотой центральных проспектов – им. Будёнова и им. Ворошилова. У каждого столба, у дверей каждого посещаемого места стояли урны, и бросить окурок и всякий другой мелкий мусор на тротуар было просто неудобно.

В Грозном, конечно, прибежал в родное техникумовское общежитие. В техникуме тоже каникулы, но многих и застал – встречи были самые теплые. С Василием сходили в фотоателье. На фото Василий в профиль, чтобы не демонстрировать уничтоженный фронтом глаз.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное