Читаем Современная китайская драма полностью

Т а н  Т я н ь т я н ь. А вы помните, что тогда произошло? Помните, что делал в тот момент этот Сяосяо? Скажите мне правду! Вспомните хорошенько.

Х а о (в замешательстве). Я ежедневно встречаюсь со столькими людьми, столько дел всяких, что о таком пустяке мне и не припомнить сразу… Может быть… Возможно… Те трое в автобусе повздорили, не поделили чего? Или кто кого приревновал? Что-нибудь в таком духе, раз — и за нож.

Л я н л я н (кричит). Папа!

Т а н  Т я н ь т я н ь. И вы не вмешались?

Х а о (улыбаясь). Кто же будет вмешиваться, когда члены шайки делят добычу? Хулиган бьет хулигана — всего-то дел!

Т а н  Т я н ь т я н ь (возбужденно). Но там погибал человек! Убивали человека! Человека!

Х а о. Абстрактного человека не существует. Гуманизм ведь у нас уже подвергался критике.

Т а н  Т я н ь т я н ь. Вот как. Значит, вы считаете, что если плохой человек избивает плохого, то поделом?

Х а о (подумав). Да нет, я бы так не сказал… Ха-ха, что-то вы, девушка, все хотите загнать меня в угол.

Т а н  Т я н ь т я н ь. Разве то, что случилось в тот день в автобусе, не имело к вам ни малейшего отношения?

Х а о. Ко мне? (Обеспокоенно.) В автобусе меня никто не знал…


Е Сяосяо, волнуясь, вынимает из кармана кошелек и медленно подходит к Хао.


Х а о (сидит, опустив голову). Вот незадача! Как же я не взял свой кошелек обратно? Не было ли в нем каких-либо бумаг, где фигурирует мое имя или место работы? Сплоховал я, кажется, в тот момент.


И вдруг Хао видит Е Сяосяо.


Е  С я о с я о. Я способен выдержать правду, какой бы жестокой она ни была, как бы ни была горька. Но я не могу стерпеть лжи. Я всегда хотел жить честно и хочу иметь полную ясность после смерти. Это ваш кошелек?

Х а о. Да, мой.

Е  С я о с я о. Почему же тогда вы не признались, что у вас его украли?

Х а о. Глаза этих ворюг горели такой ненавистью. Они просто пригвоздили меня к месту взглядами.

Л я н л я н. Ты забыл сказать, что мне порезали платье. Я нащупала рукой, вот такая дыра.

Е  С я о с я о. Почему вы не помогли мне?.. Если бы у вас в тот момент нашлось хотя бы несколько слов, твердых и принципиальных! Тогда бы эти подонки почувствовали силу справедливости. А вы, наоборот, разволновались, просто испугались!

Х а о (нерешительно). Я… не то чтобы испугался, просто ноги немного тряслись… Я в основном думал, как уберечь Лянлян. Она незрячая, несчастный ребенок без матери!

Л я н л я н. Я закричала, хотела, чтобы папа ему помог. (Плачет.) Преступники били его, убивали!

Е  С я о с я о (сжалившись). Чтобы уберечь дочь, ее нужно было защитить… Вы очень любите свою дочь, верно? Вы — хороший отец?

Х а о. Да, я люблю Лянлян. Ради того, чтобы вернуть ей зрение, я ничего не пожалею, готов купить любое лекарство, пусть самое дорогое.

Е  С я о с я о. В вашем кошельке действительно не было денег, однако там лежал чек на очень дорогое лекарство — женьшень.

Х а о (в оцепенении, поняв, что его тайна раскрыта, смотрит на Е Сяосяо). Все из-за этого женьшеня! У меня тогда было ужасное настроение, я был настолько рассеян, что даже не заметил, как у меня вытащили кошелек. Я не могу вас обманывать, вы видите человека насквозь. У каждого в душе есть что-то сокровенное, до чего трудно докопаться!


Ударник выбивает дробь. Начинает вращаться кривое зеркало.


В тот день мы с Лянлян очень рано вышли из дома…

Л я н л я н. Папа хотел, чтобы я надела самое красивое платье…


Хао, держа в руках коробку из-под женьшеня, идет с дочерью по улице. Е Сяосяо и Тан Тяньтянь наблюдают за дочерью и отцом.


Л я н л я н. Папа, куда это мы направляемся?

Х а о. Навестим нашего почтенного начальника Управления. Он заболел и уже много дней находится в больнице, а я так и не удосужился его навестить.

Л я н л я н. Ты купил такой дорогой женьшень, чтобы отдать его своему начальнику?

Х а о. Это не обычный женьшень, а заморский. Старику нужны сильные тонизирующие средства, к тому же важно, чтобы при этом не повышалась температура. Тут китайский женьшень не годится. Заморского женьшеня на рынке не достать. С трудом раздобыл через знакомых.

Л я н л я н (смеется). Мой папа — начальник в Управлении торговли, а так же, как и все, достает по блату?

Х а о. Ты еще маленькая, не понимаешь! Сейчас идет упорядочение руководящих кадров, папа — один из претендентов на должность заместителя начальника всего Управления. Решающий голос будет за прежним руководителем.

Л я н л я н (удивленно). Папа, ты…

Х а о. Глупая девочка! Папа ведь все это делает ради тебя! Потом поймешь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Батум
Батум

Пьесу о Сталине «Батум» — сочинение Булгакова, завершающее его борьбу между «разрешенной» и «неразрешенной» литературой под занавес собственной жизни,— даже в эпоху горбачевской «перестройки» не спешили печатать. Соображения были в высшей степени либеральные: публикация пьесы, канонизирующей вождя, может, дескать, затемнить и опорочить светлый облик писателя, занесенного в новейшие святцы…Официозная пьеса, подарок к 60-летию вождя, была построена на сложной и опасной смысловой игре и исполнена сюрпризов. Дерзкий план провалился, притом в форме, оскорбительной для писательского достоинства автора. «Батум» стал формой самоуничтожения писателя,— и душевного, и физического.

Михаил Александрович Булгаков , Михаил Афанасьевич Булгаков , Михаил Булгаков

Драматургия / Проза / Русская классическая проза / Драматургия
Человек из оркестра
Человек из оркестра

«Лениздат» представляет книгу «Человек из оркестра. Блокадный дневник Льва Маргулиса». Это записки скрипача, принимавшего участие в первом легендарном исполнении Седьмой симфонии Д. Д. Шостаковича в блокадном Ленинграде. Время записей охватывает самые трагические месяцы жизни города: с июня 1941 года по январь 1943 года.В книге использованы уникальные материалы из городских архивов. Обширные комментарии А. Н. Крюкова, исследователя музыкального радиовещания в Ленинграде времен ВОВ и блокады, а также комментарии историка А. С. Романова, раскрывающие блокадные и военные реалии, позволяют глубже понять содержание дневника, узнать, что происходило во время блокады в городе и вокруг него. И дневник, и комментарии показывают, каким физическим и нравственным испытаниям подвергались жители блокадного города, открывают неизвестные ранее трагические страницы в жизни Большого симфонического оркестра Ленинградского Радиокомитета.На вклейке представлены фотографии и документы из личных и городских архивов. Читатели смогут увидеть также партитуру Седьмой симфонии, хранящуюся в нотной библиотеке Дома радио. Книга вышла в год семидесятилетия первого исполнения Седьмой симфонии в блокадном Ленинграде.Открывает книгу вступительное слово Юрия Темирканова.

Галина Муратова , Лев Михайлович Маргулис

Биографии и Мемуары / Драматургия / Драматургия / Проза / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Документальное / Пьесы