Читаем Современная китайская драма полностью

В а н  Л и ж у н (холодно усмехнувшись). Прикидываетесь весьма натурально. Скажу вам, Мэнмэн и без такой бабушки вырастет, всего-то остался год с небольшим. Меня просто так не возьмешь! Мэнмэн, идем с мамой! (Уводит Мэнмэна.)

Г о (строго). А ну остановись! (В гневе.) Я не позволю тебе обливать людей грязью! У тебя есть дети, но разве то, что ты говоришь, достойно человека? У тебя дурной характер, любишь норов выказывать. Я все могу стерпеть, но ты не можешь не считаться со мной как с человеком! Мне скоро шестьдесят. Я за свою жизнь не сделала ничего дурного, у меня совесть чиста! Разве ты достойна называться матерью, когда так относишься к старому человеку? Как же ты будешь воспитывать Мэнмэна?

В а н  Л и ж у н (не знает, что сказать). Мэнмэн, пошли!

М э н м э н. Нет! Я хочу быть с бабушкой. (Хватает бабушку за ногу, не отпускает.)

В а н  Л и ж у н. Ты… ты пойдешь или нет?

М э н м э н. Нет! Вот и не пойду! Ты иди! (Толкает мать.) Я буду с бабушкой рисовать!

В а н  Л и ж у н (стыд ее переходит в гнев, она поворачивается, хватает горшок с цветами). Я тебе порисую! (Бросает горшок на пол, затем берет Мэнмэна на руки.) Пойдем!

М э н м э н (громко плачет). Бабушка, бабушка…


Н е в е с т к а  с  р е б е н к о м  уходит. Го стоит на месте, не двигаясь. Через некоторое время молча поднимает цветок, не может сдержаться и сдавленно рыдает. Сцена погружается в темноту.

Новое освещение. Слышен вой холодного ветра, возникает зимний пейзаж, летят снежинки. Колеблется огонек пламени, раздается тихий горький плач женщины. На другом конце сцены появляется садовник  Д у  с веником в руках. Он слышит плач, идет на звук. Перед ним женщина средних лет, ей немногим больше сорока. Это  б а б у ш к а  Г о  в молодости. Она вытирает слезы, идет мимо Ду, внезапно поднимает голову и видит распустившиеся цветы в оранжерее. Она останавливается, припадает к стеклу и смотрит внутрь. Садовник узнает Го.


Д у. Вы любите цветы? Я могу открыть оранжерею, войдите внутрь, полюбуйтесь.

Г о (виновато). Не буду вас беспокоить.

Д у. Что вы, входите, внутри тепло.


Ду ведет Го в оранжерею.


Отсюда смотреть лучше. Пожалуйста, любуйтесь, сколько душе угодно.

Г о (любуясь). Прекрасно! Вот это да, чувствуется, что за ними ухаживают по-настоящему! Несколько лет не видала столько красивых цветов!

Д у. Выходит, вы тоже специалист по выращиванию цветов?

Г о. Ну что вы! Мой отец и муж — садовники.

Д у (радостно). О! Значит, коллеги. Здорово, при случае надо будет поучиться у них. Они…


Тетушка Го стоит перед горшком с орхидеей.


Вы знаете, что это за цветок?

Г о. Как же не знать! Это редкость. Поглядите, ножка цветка синим цветом напоминает левкои, причем цвет может меняться в зависимости от изменения солнечного освещения. Само соцветие, его форма, похоже на изогнутую шею журавля. А нижние несколько лепесточков напоминают крылья. Цветок называется «журавль любуется орхидеей», так?

Д у (радостно). Верно! Верно! Далеко не всякий знает, что это за цветок. Вы дуньте на него тихонько.


Го наклоняется и дует.


(С непосредственностью.) Похоже на танцующего журавлика?

Г о (смеется). Ну да! Пусть он все же стоит спокойно, так будет лучше.

Д у (глуповато смеется). Я тут завлекаю вас разговорами, идите сюда, садитесь, здесь тепло, выпейте чайку.

Г о. Спасибо! (Подходит к печке, садится.)

Д у (наливает чай, спрашивает). Значит, вы тоже из семьи цветоводов? А где работают, в какой оранжерее, ваши почтенные родственники?

Г о (печально). Их давно уже нет в живых…

Д у. Ох! Извините за бестактный вопрос.

Г о. Что вы, скорее я бесцеремонная, вторглась к вам…

Д у. Вы любите цветы, будет время, заходите почаще.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Батум
Батум

Пьесу о Сталине «Батум» — сочинение Булгакова, завершающее его борьбу между «разрешенной» и «неразрешенной» литературой под занавес собственной жизни,— даже в эпоху горбачевской «перестройки» не спешили печатать. Соображения были в высшей степени либеральные: публикация пьесы, канонизирующей вождя, может, дескать, затемнить и опорочить светлый облик писателя, занесенного в новейшие святцы…Официозная пьеса, подарок к 60-летию вождя, была построена на сложной и опасной смысловой игре и исполнена сюрпризов. Дерзкий план провалился, притом в форме, оскорбительной для писательского достоинства автора. «Батум» стал формой самоуничтожения писателя,— и душевного, и физического.

Михаил Александрович Булгаков , Михаил Афанасьевич Булгаков , Михаил Булгаков

Драматургия / Проза / Русская классическая проза / Драматургия
Человек из оркестра
Человек из оркестра

«Лениздат» представляет книгу «Человек из оркестра. Блокадный дневник Льва Маргулиса». Это записки скрипача, принимавшего участие в первом легендарном исполнении Седьмой симфонии Д. Д. Шостаковича в блокадном Ленинграде. Время записей охватывает самые трагические месяцы жизни города: с июня 1941 года по январь 1943 года.В книге использованы уникальные материалы из городских архивов. Обширные комментарии А. Н. Крюкова, исследователя музыкального радиовещания в Ленинграде времен ВОВ и блокады, а также комментарии историка А. С. Романова, раскрывающие блокадные и военные реалии, позволяют глубже понять содержание дневника, узнать, что происходило во время блокады в городе и вокруг него. И дневник, и комментарии показывают, каким физическим и нравственным испытаниям подвергались жители блокадного города, открывают неизвестные ранее трагические страницы в жизни Большого симфонического оркестра Ленинградского Радиокомитета.На вклейке представлены фотографии и документы из личных и городских архивов. Читатели смогут увидеть также партитуру Седьмой симфонии, хранящуюся в нотной библиотеке Дома радио. Книга вышла в год семидесятилетия первого исполнения Седьмой симфонии в блокадном Ленинграде.Открывает книгу вступительное слово Юрия Темирканова.

Галина Муратова , Лев Михайлович Маргулис

Биографии и Мемуары / Драматургия / Драматургия / Проза / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Документальное / Пьесы