Читаем Современная литература Великобритании и контакты культур полностью

I experienced this place of desolation in a way I knew I would never forget. …As I moved deeper and deeper into the camp, as the natural light faded, darkness fell, and the temperature dropped to zero, there were fewer and fewer of them (visitors) visible, the sounds of their voices ceased, and eventually it seemed to me that I was all alone. Normally in such a situation I would have removed my hearing aid to give my ears some relief; but I kept the earpieces in, because I wanted to her the silence, a silence broken only by the crunch of my shoes on the frozen snow, the occasional sound of a dog barking in the distance, and the mournful whistle of a train [Lodge, p. 269–270].

Английский критик отмечает: «Что особенно замечательно в “Deaf Sentence” – а роман действительно замечательный… так это то, что это не просто забавная история о человеке со слуховым аппаратом. Подобно многим другим романам Лоджа, этот роман – т роянский конь, в котором большие темы спрятаны под слоем шуток (именно поэтому автора часто недооценивают как писателя)» [Cooke].

С темой жизни и смерти тесно связан образ отца Десмонда мистера Бейтса‐старшего. Его литературным предшественником с полным основанием можно считать мистера Вилкокса, отца Вика Вилкокса, героя «Хорошей работы»: оба – о динокие небогатые пенсионеры, которые поддерживают тесную связь со своими детьми, но отказываются жить на их попечении, храня свой образ жизни и свой мир. Именно с образом старшего мистера Бейтса связаны самые трогательные эпизоды, самые человечные и понятные каждому читателю эмоции и детали.

Таким образом, роман Deaf Sentence во многом продолжает «университетскую эпопею» Дэвида Лоджа: вновь главным героем является профессор университета, вновь в тексте произведения обсуждаются «производственные» проблемы современного образования, отношения с коллегами и студентами (в данном случае с аспиранткой), вновь в текст вводятся термины, статьи и эссе на научные темы и т. д. Ирония, юмор, сатира, характерные для всех романов Д. Лоджа, в полной мере присутствуют и в анализируемом произведении. Тем не менее, можно с полным основанием утверждать, что в нем появляются новые для прозы автора темы и мотивы, прежде всего тема жизни и смерти, которая осмысляется автором с экзистенциальной точки зрения. По мысли героя, с которым, очевидно, солидаризируется сам автор, жизнь и смерть – не просто ступени физического существования, они требуют мужества и осмысления и от самого человека, и от его близких. В этом смысле Deaf Sentence преодолевает жанровые ограничения университетского романа, обращаясь, если вспомнить старинную формулу, to town and gown, где сочинительный союз приобретает свой исконный соединительный смысл.

2018

Люксембург А. Англо‐американская университетская проза. Ростов н/Д : Изд‐во Ростов. ун‐та, 1988. 288 с.

Brownjohn A. The Silent Pun // Times Literary Supplement : [website]. 2008. May 02. URL: https://www.the‐tls.co.uk/articles/private/the‐silent‐pun/ (mode of access: 20.10.2017).

Cooke R. Nice Work : The interview: David Lodge // The Guardian : [website]. 2008. Apr., 20. URL: http:// www.theguardian.com / books/2008/apr/20/ fiction.davidlodge (mode of access: 20.10.2017).

Gaberel‐Payen S. Definitely Lodgean… : An Interview with David Lodge // Soliloquee.fr : [website]. 2010. Aug., 19. URL: http://www.soliloguee. fr/2010/08/19/deafinitely‐lodgean (mode of access: 20.10.2017).

Lodge D. Deaf Sentence. L. : Penguin Books, 2008. 310 p.

§ 11. Литература в современном мире: некоторые аспекты творчества Н. Хорнби

Перейти на страницу:

Похожие книги

Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука