Современная жрица Изиды

Достойно замчанія, что письмо, посланное г-жей Блаватской м-ру Массэй 2 іюня 1879 г., четыре дня спустя посл того числа, которымъ помчено письмо къ Х., написано съ цлью сказать, что лондонскіе послдователи Теософическаго Общества не должны разсчитывать на феномены, и съ цлью объяснить причину этого. Она говоритъ въ немъ: «я передаю вамъ, какъ фактъ, что желанія лондонскихъ послдователей были предметомъ серьезнаго совщанія между нашими Братіями. Нкоторые изъ нихъ уже склонялись удовлетворить вашему желанію относительно феноменовъ……. Но въ конц концовъ было единогласно ршено, что поступить такъ — значило бы унизить Общество и помочь лживымъ теоріямъ спиритуализма». Этимъ какъ бы отрицается знаніе письма, найденнаго въ записной книг. М-ръ Массэй старался получить на этотъ счетъ какія-нибудь объясненія отъ г-жи Блаватской, но безуспшно.

Не ране мая 1884 г., получивъ письмо отъ г-жи Блаватской, первое посл нсколькихъ лтъ и касавшееся постороннихъ вещей, — м-ръ Массэй послалъ ей копію съ той части письма къ X., которую онъ переписалъ, и получилъ въ отвтъ удостовреніе, что она была авторомъ относившагося къ нему отрывка. Вотъ выдержки изъ ея письма:

Энгьенъ. Пятница.

«Все, что я теперь имю честь сказать вамъ, это — даю вамъ въ томъ мое теософическое честное слово — 1) что я авторъ только первой части письма, которое вы приводите, т. е. нсколькихъ спшныхъ строчекъ къ X., посл полученія письма, адресованнаго вамъ и полученнаго мною въ Гиргаум, Бомбей, въ которыхъ я просила X. напомнить Z. объ его общаніи и доставить вамъ письмо какимъ-либо способомъ, только бы оккультнымъ. Строчки, написанныя мною, начинаются со словъ: „мой дорогой другъ“ и кончаются: „онъ вритъ вамъ, но не Z“. Все, что за этимъ слдуетъ — мною никогда писано не было, и я никогда ничего объ этомъ не знала, что бы вы противъ этого ни говорили. Невинно ли все остальное или нтъ, и въ состояніи ли вы понять, съ какой цлью все это состряпано — для меня все равно. Я этого не писала и для меня этого достаточно, а какъ вы къ этому относитесь — для меня безразлично. Что-за дьяволъ можетъ быть этотъ „LL“ неважно; учителя очевидно не желаютъ, чтобы я разгадала продлку. Все, что я знаю — это что здсь поддлка, какъ уже было и будетъ поддлано много вещей и, какъ я думаю, въ вашу пользу. Я уже давно позабыла и думать объ этомъ письм, а теперь его ясно вспоминаю во всхъ подробностяхъ. Когда Олкоттъ говорилъ мн о немъ, я не могла ясно его вспомнить — теперь же я вспомнила…. Ну а затмъ къ длу. Что вы нашли такого непростительнаго и предосудительнаго въ этой первой части моего письма, которая по вашему мннію и обвиняетъ-то меня? У меня можетъ быть недостаетъ, въ томъ смысл какъ вы понимаете, чести, самой простой нравственности и, въ такомъ случа, все, что я могу вамъ сказать: это такъ съ вашей точки зрнія, но не съ моей. Я никогда и не имла, когда писала вамъ, ни малйшаго желанія обмануть васъ. Или вы называете умолчаніе о фактахъ, о которыхъ не имешь права говорить — обманомъ?

Письмо, переданное вамъ, было подлинно, авторомъ его былъ самый настоящій „братъ“, какой когда-либо жилъ; оно было получено мною чудеснымъ способомъ въ присутствіи двухъ теософовъ, которые спросили меня, что это такое? — и которымъ я отвтила, что это не ихъ дло. Разв я ихъ также обманывала? Мн было приказано доставить письмо вамъ, но не сказано какъ: это предоставлено было на мое усмотрніе. Я спросила Олкотта, какъ бы переслать письмо къ вамъ, и онъ сказалъ, что не знаетъ; и это онъ вспомнилъ объ Z. говоря: „не могли ли бы вы переслать письмо къ нему тмъ же путемъ, какимъ оно пришло, и пусть онъ тогда передастъ его Массэй, если вамъ такъ трудно послать письмо прямо? — Я, помню, сказала ему, что это было трудно и что я попрошу Z. подбросить его куда-нибудь. Я не знаю, понялъ ли онъ меня, а если и понялъ, то уже давно все перезабылъ. Но я помню, что мысль о Z. пришла мн въ голову черезъ его посредство….. И зачмъ бы я, наконецъ, старалась обмануть васъ въ то время? Васъ, имвшаго ко мн полное довріе, васъ, такъ много писавшаго въ „Theosophist“, васъ, котораго я такъ гордилась видть въ числ членовъ Общества, васъ я могла бы обмануть, какъ профессіональный медіумъ!…. сказать, что въ факт этого письма я сознательно хотла васъ обмануть, — это-то и есть самая адская ложь — отъ кого бы она ни шла. Учителя запретили мн помогать вамъ въ вашихъ сношеніяхъ съ медіумами, поощрять ихъ даже по отношенію къ X., изъ боязни, что вы никогда не научитесь различать феноменовъ оккультныхъ отъ спиритическихъ; и вотъ вслдствіе этого, вмсто того, чтобы написать вамъ — „отправьтесь къ X. и вы получите черезъ посредство Z. письмо отъ одного шотландскаго Брата“ — я поступила такимъ образомъ. То, что я ничего не видла въ этомъ ужаснаго, какъ тогда, такъ и теперь, доказываетъ только, что я не воспитывалась въ Лондон и что наши понятія о честномъ и безчестномъ разнятся…..“