Создатели

Бандиты смотрели интервью и перестали переговариваться. Голоса Руперта и Вестерли разносились по тихим улицам, отдаваясь эхом между Эмпайр-стейт-билдинг, статуей Свободы и сфинксом. Мужчины выходили из укрытий по одному или по двое и подходили ближе, чтобы лучше видеть запись. Два человека вышли из-за Эйфелевой башни.

– Уверена, что это хорошая идея? – прошептал Руперт Люсии.

– У тебя есть получше? – спросила она.

Когда видео закончилось, мужчины молчали. Наконец Рико выключил проектор и заговорил:

– Мы получим за эту парочку хороший барыш от Департамента террора, точно говорю. Они дадут все, что мы попросим.

В ответ несколько мужчин что-то пробормотали, как будто с одобрением, но не осмелились поднять глаз. К удивлению Руперта, большинство бандитов молчали, глядя куда-то вдаль. Понемногу все они перевели взгляд на бородача, который по-прежнему смотрел на дорогу, где за минуту до этого было изображение Вестерли.

– Что вы собираетесь с этим делать? – спросил он после паузы.

– Распространить как можно шире, – ответила Люсия. – У нас есть еще люди, которые займутся тем же самым. Много людей.

Руперт посчитал последнее замечание преувеличением, но промолчал.

Бородач забрал у Рико диск и положил в конверт:

– У вас пятьдесят экземпляров. Один я забираю.

– Конечно, – согласилась Люсия. – Сделайте как можно больше копий.

Мужчина взглянул в южную сторону, возможно проверяя, не едут ли новые машины. Дорога была пуста.

– Отпустите их, – приказал он.

– А как же барыш… – заспорил Рико.

– Заткнись, – оборвал его один из бандитов.

– Надо хоть бензина слить, – предложил другой.

– Молчать, – сказал главарь. – Я четыре года служил в морской пехоте, еще в прежние времена. Тогда мы знали, что такое честь. Вы, салаги, понятия об этом не имеете.

– Конечно, – отозвался Рико. – Дядя рассказывал мне про жадность и честь. Жадность – это когда ты убиваешь ради наживы. А честь – когда ты убиваешь, чтобы нажился кто-то другой.

– Никто не собирается слушать эту чушь собачью, Рико. – Бородач снова повернулся к Руперту и Люсии. – Это государственная измена, и люди должны об этом знать. – Он покачал головой. Позади него поднималась растущая луна. – Раньше мы были единым народом.

Он развернулся и молча отошел в сторону, понурив голову. Остальные начали расходиться. Руперт и Люсия собрали свои вещи, погрузили их обратно в грузовик и забрались в кабину. Руперт завел мотор, но часовые у ворот не двигались.

Руперт высунулся из окна:

– Он сказал, мы можем ехать.

– Минуту, – сказал часовой и кивнул в сторону Эйфелевой башни. Оттуда возвращался Рико с большой красной емкостью в руке. Он приближался к пассажирскому окну, у которого сидела Люсия, с широкой и явно притворной улыбкой.

– Не нравится он мне, – прошептала Люсия. – Скажи им, чтобы открыли ворота.

– Просто подождем.

– Он подходит ко мне.

– Приготовь нож.

– Уже.

Руперт заметил, что Люсия сжимала длинное лезвие из черного обсидиана. Он уже не в первый раз подумал, как бы им пригодился пистолет. По закону, огнестрельное оружие имели право носить только полицейские, государственные агенты и граждане, получившие особое разрешение, но в глуши у людей оставалось не меньше миллиона ружей и пистолетов. Руперт не знал, у кого достать оружие, но Люсия-то наверняка знала.

Рико подошел к машине с фальшивой улыбкой.

– Подарок на прощание. От мэра, – сказал он.

Он поднял емкость повыше, и Руперт разглядел, что это была прямоугольная канистра на пять галлонов с надписью «БЕНЗИН».

Люсия потянулась за канистрой одной рукой, а другой рукой держала нож у окна, готовая в любой момент нанести удар. Она забрала канистру, быстро забралась обратно в кабину и поставила подарок на пол.

Рико отошел, все еще улыбаясь.

– Счастливого пути, – пожелал он.

– Спасибо, – ответил Руперт.

В конце концов часовые открыли цепные ворота, и Руперт поехал вперед по разбитой дороге. На грязных улицах люди, закутанные в тряпье, ежились от холода и грелись вокруг подожженных мусорных баков. Лунный свет заливал римские и китайские дворцы, возвышавшиеся позади них. Нищета местных жителей напомнила Руперту юг Лос-Анджелеса. Он начинал думать, что большинство людей в стране жили в таких условиях, а его собственный безопасный пригородный рай был исключением, но не нормой. Хотя когда-то его смогли убедить в обратном.

Руперт надавил на газ: ему не хотелось соблазнять других вооруженных бандитов, которые наверняка притаились в неуютном городе, раскинувшемся впереди.

– Надо ее выбросить, – Люсия приподняла канистру с бензином.

– Что? Почему?

– Он мог засунуть сюда маячок, – она постучала ногтем по большой черной крышке, – а может, и подслушивающее устройство.

– Они просто дикари из пустыни, – ответил Руперт. – Это подарок. Они на нашей стороне.

– Дикари с компьютерами на руках, – сказала Люсия. – И один собирался сдать нас Департаменту террора за вознаграждение. Наверное, у него есть опыт в таких вещах.

У Руперта едва успело подняться настроение, но теперь он снова почувствовал себя скверно.

– Но бородач отпустил нас.

– Значит, Рико с дружками больше достанется.