Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней

Альфред Розенберг был осужден Международным военным трибуналом в Нюрнберге в 1945-1946 годах за военные преступления и преступления против человечества. В документах о процессе над Розенбергом часто упоминаются библиотеки и архивы; советские обвинители сосредоточились на его кампании по разграблению Эстонии, Латвии и России, и он пытался защититься от представленных ими доказательств. Единственной его защитой против французского обвинителя стало старое оправдание, что он действовал лишь в соответствии с «правительственным приказом конфисковать архивы». В официальном обвинении против Розенберга говорилось, что он «ответствен за систематическое и организованное разграбление как общественной, так и частной собственности на территории захваченных стран Европы. Действуя по приказу Гитлера от января 1940 года, он руководил Айнзацштабом, грабившим музеи и библиотеки». Он также обвинялся в планировании «окончательного решения» и нес ответственность за сегрегацию евреев, расстрелы и принудительный труд молодежи. 1 октября 1946 года он был приговорен к смерти через повешение [55].

Одним из наиболее используемых собраний еврейских материалов в Бодлианской библиотеке сегодня является собрание Копенгагенов, созданное носившей эту фамилию семьей из Амстердама. Исаак Копенгаген (1846-1905) был известным учителем и писателем и вместе с сыном Хаимом (1874-1942) и внуком Якобом (1913-1997) они собрали у себя дома значительную коллекцию книг на иврите. После вторжения в Голландию в 1940 году коллекцию перевезли в одну из еврейских школ. После того как преследование евреев нацистами в Голландии усилилось, выросла и угроза для коллекции, и с помощью неевреев книги переправили в ближайшую голландскую школу где их спрятали. Неевреи дали убежище и Якобу, но остальная семья погибла в нацистских лагерях смерти. Некоторые книги из коллекции Копенгагенов были конфискованы нацистами в Амстердаме и изъяты Айнзацштабом рейхсляйтера Розенберга; по крайней две книги, находящиеся сегодня в собрании в Оксфорде, имеют штампы архивного хранилища в Оффенбахе, что свидетельствует о похищении книг из частной библиотеки.

Несмотря на всю жестокость нацистов, стремление сохранить книги в конечном счете возобладало. Когда над руинами рассеялся дым, книги и архивы начали постепенно снова всплывать. Эммануэль Рингельблюм, Герман Крук и бесчисленное множество других погибли, но принесенная ими жертва позволила сохраниться памяти об их культуре и вере, пусть даже в виде небольшого фрагмента того, что существовало прежде. Труд Абрама Зуцкевера, Дины Абрамович, Антанаса Ульписа и групп, подобных «Бумажной бригаде» и «Ойнег Шабос», позволил уцелевшим документам обрести намного большее значение, чем бумага и пергамент, на которых они были написаны. YIVO в Нью-Йорке, Бодлианская библиотека в Оксфорде, Национальная библиотека в Вильнюсе продолжают сохранять культурный след еврейской жизни. Когда я пишу эти строки, в Иерусалиме строится новая Национальная библиотека Израиля, здание площадью в 45 000 квадратных метров, где разместится крупнейшее из всех когда-либо существовавших собраний письменного еврейского наследия (включая архив Абрама Зуцкевера) - дом книги для «народа Книги».

Глава 9 Сжечь не читая

Филип Ларкин[26], один из крупнейших поэтов XX века, был также библиотекарем, активно работавшим в различных комиссиях помимо своей должности главного библиотекаря Университета Халла (с момента его назначения в 1954 году до смерти в 1985-м). Будучи хорошо осведомленным в своем деле, он понимал различные аспекты работы литературных архивов с обеих сторон - редкое сочетание, хотя были и другие, например Хорхе

Луис Борхес, являвшийся как великим писателем, так и директором Национальной библиотеки Аргентины, или Казанова, который тоже в последние годы жизни работал библиотекарем.

В 1960-970-х годах многие архивы британских писателей приобретались университетскими библиотеками Северной Америки; бумаги Ивлина Во были проданы Университету Техаса в Остине (1967), а сэра Джона Бетжемена - университету Виктории в Британской Колумбии (1971). Ларкин присоединился к процессу популяризации литературных архивов в Британии в глазах общества, которые стали частью национального плана по улучшению финансирования. Для начала он подарил в 1964 году Британской библиотеке блокнот со своими ранними стихами, хотя и самоуничижительно писал своей возлюбленной Монике Джонс, что рукопись «забита неопубликованными стихами и т. д. Должен сказать, что они страшно скучны и лишены юмора, в подражание Йейтсу[27] и прочим». Но он тут же добавляет: «И тем не менее». Ценность собственных материалов он знал [1].

В своем очерке «A Neglected Responsibility»[28], написанном в 1979 году, Ларкин красноречиво призывает университеты и писателей ценить литературные собрания: