Сожженная земля [СИ]

— Ты сама сказала, что исследовала только книгохранилища нашего королевства и Зандуса. В Кситлании тоже есть книги. А еще книги пишут в землях Весталеи и Мерканы. Кэрдану можно быть благодарным за одно — он собрал в библиотеке Магической Академии книги разных земель и разных тематик.

— И что же ни одна из таких книг мне не попалась? Я не вылезала из библиотеки после переворота и до Сожжения!

— Я могу как-нибудь проводить тебя, когда у тебя будет желание, и повозиться в библиотеке вместе с тобой. Это доставит мне удовольствие.

— Ты прекрасно знаешь, что у нас нет времени рыться в книгах.

— Так не будет вечно, Фаэ. Реконструкция рано или поздно закончится. Тогда у нас будет больше времени друг для друга.

Волшебница покачала головой.

— Что ты за хитрый лис, Гиран.

— Я не хитрый лис. Ты дорога мне. Я хочу разделять с тобой то, что интересно и дорого тебе.

Фелион вздохнула. В такие минуты ей безумно хотелось довериться мужчине полностью. Позволить его словам — таким проникновенным, таким сладким — прокрасться в ее сердце, одолеть преграду, выставленную подозрительным разумом. Ей хотелось влюбиться в него. Может, не обладай он столь изощренным умом, ей было бы проще ослабить контроль и отдаться чувствам. Но именно ум привлекал ее в молодом маге. Привлекал — и в то же время настораживал.

Гиран почувствовал ее смятение и поднялся.

— Я оставлю вас, друзья. Фаэ, сегодня я буду ночевать у себя. Чувствую, ты хочешь побыть одна.

Он поклонился Ионаху и вышел. Фелион смотрела ему вслед потемневшим взглядом. Ионах сказал:

— Хочешь, я верну его? — Волшебница покачала головой. — Зачем ты так с ним, Фаэ? Парень влюблен в тебя, это видно невооруженным глазом. Ты собираешься до конца дней сравнивать всех мужчин с Кэрданом? Не лучше ли тогда отказаться от применения магии и умереть пораньше, нежели так отравлять себе существование?

— Я не сравниваю его с Кэрданом. Просто хочу узнать его получше.

— Постоянно оскорбляя его недоверием?

— Ионах, старый пень, ты чего взялся меня жизни учить?! Сам с собой не хочешь разобраться? Может, тебе самому стоит отказаться от применения магии и не отравлять существование?

Рослый бородач вздрогнул.

— Прости, Фаэ. Я хотел помочь. Мне не стоило лезть в твои отношения.

Волшебница сникла.

— И ты прости, друг. Я становлюсь такой же жестокой, как этот мир вокруг нас. Наверно, мне пора обратно в хижину отшельника, пока не превратилась в подобие Гретаны.

— С коих пор ты стала рассуждать так же, как Герт? Мы нужны здесь, Фаэ, а не в отшельнических хижинах. Мир жесток с нами, но мы нужны ему.

Фелион тяжело вздохнула.

— Кто если не мы…

— Кто если не мы, друг Фаэлон.

Бородач обнял волшебницу. Некоторое время та молча наслаждалась объятиями товарища, его теплом и надежностью, уверенностью в том, кто точно не предаст. Через некоторое время спросила:

— Что ты думаешь насчет идеи Гирана освободить девушек?

Ионах вздохнул.

— Видит Создатель, я хочу освободить их. Но кто займет их место, Фаэ? Опять решать эту нестерпимую дилемму? Или все-таки жребий? Да и кто нам позволит освободить их? Кажется, Гретане пришлась по душе идея устранить всех возможных претендентов на престол.

Волшебницу передернуло.

— Может, Гиран прав. Может, Келитана будет лучшей правительницей.

— Келитана обаятельна и легкомысленна. Она хороший человек. Но будет ли она хорошей правительницей? Гретана кое-как удерживает власть. Хотя бы за счет того, что она дочь Отона, прямая преемница. Что произойдет, если престол пошатнется еще раз? Если его займет кто-то не из правящего дома? Князи-наместники провинций, их придворные могут решить, что им необязательно подчиняться такому правителю. Страна начнет разваливаться на лоскуты. Нет, Фаэлон. Нам не нужен очередной государственный переворот. Довольно крови. Если ради спокойствия страны нужно пожертвовать жизнями двух невинных девушек, мы сделаем это. Не первый грех, что мы берем на душу с тех пор, как ввязались в эту затею.

* * *

За ужином Шемас сидел как на иголках. Кусок не лез в горло. Он делал вид, что слушал гвардейского сослуживца, капитана Ровима, который вещал о проделках своих сыновей. Обычно Шемас охотно слушал рассказы Ровима и сам в ответ делился проделками Дарины. Девчонка, она ухитрялась причинять родителям столько же хлопот, сколько обычно причиняли сыновья-бутузы, а не дочери. Ровиму повезло, как мало кому — все три его сына пережили Сожжение и Потоп. И красивая жена, в которой тот души не чаял, как Шемас в Калеме.

Сейчас Шемас механически кивал и поддакивал, не вслушиваясь в рассказы друга. Его мысли бродили вокруг «Лайдона» и принцессы Келитаны. Неужели их принесут в жертву Иртел?! Гвардеец вспомнил чудовищную картину на берегу реки. Дрожащая рука Старого Мага Билара перерезает артерию. Алая струя крови застывает в воздухе, и богиня припадает к ране, жадно пьет кровь. Серая иссушенная кожа на трупах Хэгета и Шегета, предсмертная гримаса ужаса и боли. И это ждет принцессу и княжну?!