Сожженная земля [СИ]

Эдера резко развернулась. В глазах полыхал гнев, с языка была готова сорваться уничижительная фраза. Она открыла было рот, но лорд Мэлдан опередил ее. Малыш завопил так пронзительно, вцепившись ручонками в материнскую грудь, что Эдере пришлось закрыть рот, сесть на кровать и дать грудь требовательному мальчишке. Кэрдан захохотал.

— А он знает, как обращаться с вредными женщинами. Весь в папочку.

Он развернулся на кровати так, чтобы видеть Эдеру и сына. Малыш жадно сосал, удовлетворенно причмокивая. Кэрдан погладил его по голове, задевая при этом и грудь Эдеры.

— Не мешай! Ты отвлекаешь его!

— Его или тебя? По-моему, он ничего не имеет против. Ну же, милая, не смотри на меня волком. Твоя физиономия категорически не сочетается с идиллией, царящей пониже твоей шеи. Кроме того, от твоей гримасы молоко может скиснуть. Ты же не хочешь отравить лорда Мэлдана!

— Только тебя, — буркнула Эдера.

— В самом деле? Что ж, мы можем попытаться, когда дети насытятся. Возможно, молоко разгневанной феи окажется для меня смертельным. Чудесное разрешение всех проблем, не так ли?

— Если бы не Мэл, я бы тебя ударила.

— Я бы тоже кое-что сделал, если бы не Мэл.

Он поднялся с кровати, подошел к колыбели, взял на руки дочь. Кари начинала похныкивать, как делала всегда, когда брата начинали кормить. Кэрдан покачал ее, и личико маленькой феи расплылось в своеобразной младенческой улыбке. Эдера посмотрела на них с раздражением и опустила взгляд на Мэлдана, не желая видеть, как ее дочь — фея! — радуется этому человеку. У нее начало появляться чувство, что он и дети вступили в заговор против нее.

Когда мальчик наконец наелся, Кэрдан подставил Эдере одну свободную руку, держа Кариэль на второй. Эдера переложила ему сына и забрала дочь. Сеанс кормления продолжился, пока отец играл с сыном. Когда насытилась и Кариэль, Кэрдан положил в колыбель сначала Мэлдана, потом забрал у Эдеры девочку, положил рядом и повернулся к кровати. Эдера подняла лиф платья и принялась его зашнуровывать.

— Стоп. Так мы не договаривались.

Он отнял ее руки от шнуровки и спустил лиф обратно вниз.

— Ты же хотела отравить меня. Так попытайся.

— Пусти меня, девяностолетний извращенец!

— Девяностотрехлетний, если быть точным. Спокойно, Эдера. Я всего лишь хочу попробовать на вкус молоко Элезеума. Когда еще представится такая возможность?

— Пусти!!!

— Нет, милая.

Когда все закончилось, Эдера зарылась лицом в подушку, сгорая от стыда. Конечно же, Кэрдан не ограничился «молоком Элезеума». Он попробовал на вкус еще кое-что в ней… а потом пришлось и ей отведать его вкус.

Оказывается, кормление обостряло чувственность почти так же, как Вязь. А когда то и то соединялось… Эдере хотелось убить себя за собственное бесстыдство, за невозможность пресечь то, что вытворяло ее тело.

Кэрдан насмешливо смотрел на нее, будто ее мысли и чувства были перед ним как на ладони. Он вальяжно расположился на кровати, сдвинув подушки поудобнее, и, как ни в чем ни бывало, возобновил рассказ.

— Итак, Иртана установила, что гвардеец живет относительно недалеко от Ларгуса и не женат. Тогда она начала медленно и осторожно соблазнять его. Она побуждала его рассказывать больше о семье и поместье. Затем начала говорить о себе. Как она любит родную Ремидею. Как ей не хочется покидать родину и отправляться на чужбину, замуж за кодирского графа, да еще моложе себя. Как ей постыла жизнь при дворе и как она все время мечтала о простой сельской жизни, без пышных церемоний и торжеств. И так она добилась предложения руки и сердца от лейтенанта Эйдаса Кедара.

Она организовала тайную свадьбу, подкупив священника. И когда брак состоялся, представила семейству супруга. Герцог Регар отказался от дочери и не дал за ней приданого. Лейтенанта Кедара разжаловали. Молодоженам приказали оставить столицу и никогда не появляться при королевском дворе. О чем ни муж, ни жена не сокрушались.

Они охотно отбыли в Кедари. И вот тут-то молодого Эйдаса поджидали сюрпризы. Жена оказалась холодной как в постели, так и в чувствах. Она испросила у него разрешения регулярно наведываться в Ларгус, навещать бывших наставниц в монастыре Святой Устины. Эйдас охотно дал разрешение — он не видел ничего необычного в ее просьбе и хотел, чтобы молодая жена ни в чем не знала отказа.

Но после этих поездок она делалась еще более холодной и замкнутой, чем обычно. Обаяние, сразившее его до брака, быстро испарилось. Иртана исполняла супружеский долг — не более. Эйдас получил холодную и равнодушную жену. Такую же как ты, — усмехнулся он.

— Вот только я не пыталась тебя окрутить, — парировала Эдера.

— И не была влюблена в свою настоятельницу. Это она была влюблена в тебя. Кстати, именно история Иртаны подсказала мне мысль отправить тебя в Обитель Святой Устины. Я подумал, что если ты в окружении женщин влюбишься в кого-то из монахинь или подружек, это будет отличным дополнением к моей мести — забрать тебя оттуда и не давать возможности возвращаться туда. Когда я прибыл в монастырь и считал эмоции Иотаны, то понял, что мой план удался.

— Ты ублюдок, — бросила Эдера.