Сожженная земля [СИ]

— Милорд, миледи! Монны и мэтры! Дозвольте показать вам скромное представление о торжестве Ее Величества Гретаны, милостивой и справедливой, над злым негодяем и двурушником, Болотным Стервятником!

Поначалу у Эдеры отвисла челюсть. Затем она начала понимать. В правление Гретаны стали популярны спектакли уличных скоморохов, прославлявшие ее победу над Придворным Магом. Похоже, сегодня в Арейнате Кэрдану попалось одно из таких представлений, и он решил воспроизвести его в Кедари, с помощью детей. Вполне в духе его серобуромалинового юмора.

Роль Гретаны досталась десятилетней Мине Улли. Ее брат Кирс изображал самого Кэрдана. Полноватый сын Духаша и Аниры — короля Отона, его шестилетняя сестренка — маршала Горация. Сын третьей фермерской четы изображал телохранителя-островитянина. Кэрдан смастерил детям иллюзорные костюмы: невзрачное серое одеяние телохранителя; роскошную мантию и золотую корону с рубинами, изумрудами и сапфирами для толстого Духаша-младшего; красивое платьице для Мины. Кирс приосанился, получив черный плащ.

Эдера не сдержалась и прыснула. Мальчишка и впрямь чем-то напоминал Кэрдана. Вспоминая записи из дневника Иртаны, Эдера подумала: а не наставила ли Батита рога Улли с любвеобильным хозяином? Или преданность фермера простиралась до того, что он сам отправил жену ненаглядному милорду в постель? Эдера пригляделась повнимательнее к парню. Все-таки черты его лица выдавали чистокровного простолюдина. Да и на отца он похож сильно. Пожалуй, только черный плащ да надменная физиономия придавали ему сходство с прототипом.

Забавнее всего смотрелась дочка Аниры в белом гвардейском мундире. Ей было всего шесть лет, но она держалась так царственно, что зрители потребовали короновать «Горация» вместе с «Гретаной». Мина обеими руками спихнула с трона «Отона», стянула с него мантию и завернулась в нее, сорвала обруч Неидов и надела себе на голову. Корона, заточенная под квадратный череп «Отона», оказалась широка для головы девочки и сползла ей на уши. «Островитянин» и «Гораций» принялись пинать «Кэрдана»; Кирс скорчился на земле, притворно охая и постанывая.

— Ваше Величество, приказываете казнить злодея или помиловать? — спросил паренек, игравший роль островитянина. Кирс отчаянно завопил:

— Милости! Милости, Ваше Величество! Пощадите! Клянусь колдовать для вас, как для вашего батюшки Отона!

— Я решу, как скажет народ! — царственно провзгласила Мина, обводя рукой зрителей. — Что скажете, подданные? Жизнь или смерть злодею?

Эдера схватилась за живот от хохота.

— Смерть! Казните мерзавца, Ваше Величество! — завопила она. Остальной «народ» безмолвствовал, осторожно косясь на Кэрдана. Тот хищно осклабился.

— Дозвольте совет, Ваше Величество. Не оставляйте злодея в живых. Такие как он не прощают поражения и всегда возвращаются отомстить. Казнить!

Мина зачарованно смотрела на хозяина. Кэрдан выкрикнул, подражая воплю толпы:

— Казнить! Казнить!

Вслед за ним крик подхватили остальные жители Кедари. «Казнить! Казнить!» — пронеслось над поместьем. Мина величественно кивнула. Девочка и мальчик занесли мечи и вонзили в Кирса. Хоть паренек и видел, как Кэрдан на его глазах соткал иллюзорные клинки из воздуха, в глазах у него промелькнул страх, когда дети яростно замахнулись на него. Лезвия растворились в воздухе, а мальчик-«островитянин» достал из кармана заранее заготовленную горсть вишни и раздавил над Кирсом. Багряный сок окропил черный плащ, парнишка деланно прохрипел: «Умирааааю!» — и закатил глаза.

Двое палачей поклонились «королеве», потом подошли к ней, взялись за руки и поклонились втроем. «Отон», просидевший почти все представление на земле между зрителями и актерами, присоединился к ним. Кирс тоже вскочил, взял сестру за руку, и дети поклонились снова. Жители Кедари бурно хлопали и свистели, Кэрдан — громче всех.

Эдера, хлопая, внимательно смотрела на него. Его взгляд оставался холодным и оценивающим. Он пристально следил за реакцией каждого, выглядывал признаки возможной измены. Эдера поежилась. А где Люс?! До нее вдруг дошло, что она не видела бывшего маршала с начала празднества… Даже раньше — с утра… Да и вообще она почти не видела его в последнее время…

Люс исправно нес страду вместе с другими обитателями поместья, не желая быть нахлебником ни Эдеры, ни тем более Кэрдана. Сама Эдера, освобожденная от страды волей своего владыки и господина, почти не пересекалась с Люсом. Ее не удивило, что он пропустил праздник. Его он не касался. Будь он здесь, Кэрдан мог еще и поглумиться, включить его в представление.

Эдера тихонько встала с места и скользнула со двора в дом. Надо заглянуть к Люсу, поговорить с ним, спросить, как он себя чувствует. Ему должно быть так одиноко в Кедари сейчас… Он и раньше чувствовал себя здесь не в своей тарелке, а теперь, с появлением Кэрдана, и вовсе как в преисподней…

Она взялась за перила и ступила на лестницу. В то же мгновенье мужская ладонь прижала ее руку к перилам. Вторая ладонь легла ей под грудь.

— Куда ты так спешишь? Мэл и Кари внизу. Я тоже. К кому ты сбежала?