Сожженная земля [СИ]

Молас. Честолюбивый ренегат и здесь не упускал возможности выслужиться. Иртел кивнула козлоногим, сгрудившимся возле Шемаса и беглянок. Те подхватили девушек под мышки и подтащили к трону. Шемас стиснул кулаки. И все-таки от судьбы не уйти. Они сбежали из дворца — но Молас привел их обратно. Шемас, по воле и с помощью Че, устроил им побег — козлоногие схватили их. Но и тогда оставалась надежда, что в Зале их не заметят среди тысяч людей… Может, их противоестественная любовь — и впрямь преступление против природы, потому судьба упорно желает покарать их?..

Иртел устремила на девушек синие глазницы. Девушки затрепетали, их ладони нащупали друг друга и крепко сжали. От богини не ускользнул этот жест. Она промолвила, будто размышляя вслух:

— Две девы в мужском обличье… Дарящие друг другу ласки. На степнячек вы не похожи. У вас в роду кровь степняков?

Лаэтана сглотнула. Она совсем не ожидала, что богиня заговорит с ними, да еще о ласках и происхождении. Келитана первой собралась с мыслями и ответила почтительно:

— Нет, Великая. Я принцесса крови. В моем роду не может быть диких степняков.

— Принцесса крови? — богиня расхохоталась и обратилась к Гретане: — Ты решила ублажать Меня кровью родственников, а заодно устранить соперников? Да ты хитра! — Она перевела взгляд на Лаэтану. — А ты кто такая? Тоже не степнячка?

— Ла… Лаэтана Риган, Великая. Княжна-наместница Арвига.

— Арвига больше нет! Над чем ты наместничаешь, княжна?

Глядя на подругу, Лаэтана осмелела.

— Земля может сгореть, но честь рода неистребима, Владычица.

— Честь рода позволяет тебе возлечь с женщиной, как с мужчиной? Не иначе степные обычаи, раз не степная кровь, восторжествовали на Моей земле…

Лаэтана сказала:

— Я ничего не знаю о степных обычаях, Великая. Я просто люблю эту женщину всем сердцем. Моя жизнь навек принадлежит ей. Молю Тебя, отпусти ее. Возьми меня одну.

Келитана зыркнула на подругу и выскочила вперед.

— Нет, Великая. Возьми меня. Я — принцесса крови. Я выше нее по рождению. Я достойна стать Твоим подношением. А эта девушка недостойна. Она совратила меня надеть мужское одеяние, остричь волосы и возлечь с ней! Она преступница! Не принимай ее, не оскверняй Себя. Я одна достойна!

Иртел смотрела то на одну, то на другую. Сияющие глазницы ничего не выражали, но лоб и подбородок девичьего тела богини удивленно хмурились, брови сошлись на переносице, губы скривились в гримасу.

— Дерзка, — промолвила богиня. — Никогда доселе не встречала Я такой дерзости.

Вион-Меш выступил вперед.

— Дозволь поднесссти их Тебе, Владычица!

Иртел нетерпеливо махнула рукой, отгоняя ретивого слугу. Козлоногий неохотно шагнул назад. Богиня продолжала морщить лоб, словно усердно обдумывая что-то. А затем изрекла:

— Я не приму вас. Мне доводилось принимать в подношение влюбленных, кои жаждали умереть сами, но спасти своих возлюбленных. Две дерзкие девы в мужском обличье, жаждущие умереть друг вместо друга — сие даже Мне в диковину. Я оставляю вас жить. Вместо себя выберите иное подношение. Ваш выбор не должен пасть на существо из Моего племени и на того, кто запятнал себя согласно вашим законам. В остальном вы вольны выбирать кого угодно. Хоть ее, — она указала на Гретану.

— Нет! — взвизгнула королева.

Однако она беспокоилась зря. Девушки, не сговариваясь, посмотрели в одном направлении. На мага Моласа. И также не сговариваясь, указали на него пальцами. Иртел усмехнулась и сделала знак Вион-Мешу. Сатир подскочил к ренегату, замахнулся пикой. Маг пронзительно заверещал, попытался оттолкнуть козлоного и возвести барьер. Из глаз Иртел вырвалась ледяная молния, искры магии Моласа беспомощно осыпались на пол.

Вион-Меш всадил острие пики прямо в кадык честолюбивого сына кожевенника. Тот захрипел, забился в конвульсиях. Сатир подтащил агонизирующее тело к трону. Иртел припала к ране и начала пить кровь. Когда иссушенное тело рухнуло к подножию, уста богини, налившиеся багрянцем, приказали девушкам:

— Еще!

В растерянности те принялись озираться вокруг себя. Гретана опять сжалась в комочек, предчувствуя, что сейчас-то и настанет ее черед… Взгляд Лаэтаны задержался на фигуре статного мужчины в черном бархатном трико. Дон Антонио, островитянин… Как странно. Лаэтане показалось, что островитян вообще нет в Зале. Оказывается, есть. Где же тогда телохранители королевы, почему не пытаются защитить ее?.. Хотя как тут защитишь…

Келитана проследила за взглядом подруги. Глаза Лаэтаны уже скользнули в сторону, не задерживаясь дальше на жгучем брюнете. А вот принцесса прищурилась и протянула руку к островитянину.

— Его!