Спартак

Факела потухли, горизонт вновь растворился во тьме, если не считать костров римского лагеря, как и прежде горевших яркими точками. Скорее всего, римские караульные увидели факела и в лагере поднята тревога. Из-за Лукулла в план срочно необходимо вносить корректировки. Мой взгляд упал на потухший факел, дымившийся на гарнизонной стене. Снизу слышались вопрошающие крики моих офицеров, не понимавших почему я не отдаю приказ поднимать решетку на воротах. Несколько гладиаторов даже попытались открыть ворота сами, но получили нагоняй от деканов и вернулись в строй. Я выхватил дымящийся факел из стены, перевел взгляд на примипила первой когорты, несколько минут тщетно пытавшегося докричаться до меня.

— Открывай ворота! — проревел я.

Гладиаторы бросились выполнять мое поручение. Я впихнул факел в руки Друта с такой силой, что бедолага едва устоял на ногах. Он посмотрел на факел в своих руках, потом на меня.

— Собери людей и сожгите порт!

— Что делать с горожанами, Спартак, если они полезут на наши мечи?

Я промолчал, но мой взгляд был красноречивее всяких слов. Друт, зажав факел, бросился к порту. Я сбежал со стены. Офицеры начали вывод из гарнизона войск. Центурии гладиаторов ринулись через широкие городские ворота вон из города. Слышались удары сапог о камень, побрякивание металла, да скрип металлических доспех. Иногда незатейливую мелодию войны прерывали зычные команды деканов, следивших за тем, чтобы сохранялся строй. Через несколько минут гладиаторы оказались по ту строну гарнизонных стен. Четыре центурии. Все, что осталось у меня от некогда многотысячной армии рабов, вместе с которыми я вырвался из регийского капкана.

Тяжело дыша, с высоко поднятой головой я стоял напротив своих когорт, когда ноздри уловили запах дыма. Горел порт. Я глубоко вдохнул запах жженного дерева, а затем с яростью выхватил гладиус и поднял его над головой.

— В атаку!

Гладиаторы, ответив мне дружным ревом, двинулись в наступление.

* * *

Тирн и Рут ударили практически одновременно. Прежде, чем внушительный караул лагеря Скрофы сумел сосредоточить силы в месте удара, бойцам Рута и Тирна удалось смять легионеров и прорвать линию укреплений. Нашпигованные гневом и яростью гладиаторы, выросшие буквально из-под земли, перемахнули через вал и начали перепрыгивать ров, поджигая факела и закидывая ими палатки римлян. Гладиаторов попытались встретить караульные. Сонные, утомленные переходом римские солдаты, дрогнули и вместо того чтобы объединить усилия под натиском врага, бросились врассыпную. Кто-то сумел подать сигнал тревоги, но походные палатки уже полыхали огнем. Многих легионеров смерть застала во сне лапами удушья. Те же кто высунулся из палаток в эту ночь оказались лицом к лицу с разъяренными гладиаторами, не знавшими пощады.

К моменту, как к полю боя прибыл я, несколько тысяч римлян, которых удалось застать врасплох молниеносной атакой, оказались повержены. Из лагеря сломя голову бежали целыми группами дезертиры, каких насчитывалось сотни и сотни человек. Остальные, будучи зажатыми в тиски с двух флангов, несли огромные потери. Римляне пытались отступать из пылающего лагеря к стенам Брундизия, чтобы в чистом поле искать возможности взять строй и дать отпор атакующим. Сонный Тремеллий Скрофа наравне со всеми сражался с врагом в первых рядах и успевал отдавать распоряжения. Я понимал, что пощечина, пропущенная молодой квестором, не сможет уложить его на лопатки. Потеряв людей нелепым образом, Скрофа сумеет выстроить свои когорты и, несмотря на все старания моих полководцев, контратаковать. Численное преимущество римлян слишком велико. В этот момент на поле боя и появились мои когорты.

Учитывая теперь уже реальную опасность появления Лукулла, нельзя позволить римлянам взять строй, что затянет бой и изменит его тактический рисунок. Словно стая диких оголодавших псов, ведомые природными инстинктами, восставшие бросились на пытавшихся собраться римлян. Удар пришелся в тыл и внес смятение в ряды врага. Несмотря на всю ярость наших атак несколько центурий сумели построиться и пытались сдерживать наступление, тем самым, давая перевести дух остальным легионерам, но ничего путного из этой затеи не выходило. В отличии от легионеров гладиаторы отнюдь не боявшиеся сегодня умереть, навалом продавливали плотные построения римлян, заставляя легионеров отступать.

Я видел в глазах своих бойцов решимость довести начатое до конца, когда как в глазах римлян видел страх и отчаяние. Скрофа никак не ожидал, что подлый раб со своим единственным легионом рискнет высунуть нос из-за брундузийских стен. Более не менее организованное отступление легионеров в один прекрасный момент захлебнулось и превратилось в неконтролируемый сумбур. Среди легионеров нарастала паника, послышались первые вопли, мольба о пощаде. Я видел, как Рут отчаянным броском прорвался к Тремиллию Скрофе и лично расправился с римских полководцем…