Спасибо бабе за победу! Учебник сексизма для мальчиков-героев и девочек-домохозяек. 1–11 классы

Правда, тут есть парочка нюансов. Учебник не упомянул, что Пётр Великий практически начал эмансипацию женщин в обществе: кроме того, что женщины стали равноправными участницами светских балов (вспомним, что женщины Кавказа 21 века до сих пор не имеют права сидеть за столом с мужчинами), царь учредил первый на Руси женский орден Святой Екатерины, который был вручён его супруге Екатерине Алексеевне 24 ноября 1714 года за достойное поведение во время военного Прутского похода в 1711 году против турков и крымских татар. По словам самого Петра, Екатерина, которая была тогда на седьмом месяце беременности, «в такое опасное время не яко жена, но яко мужская персона видима всеми была».

Но вместе с орденом (выше которого было только орден Св. Андрея Первозванного) Пётр своей державной рукой поставил женщин на более высокий социальный уровень, приравняв их к орденоносцам-мужчинам, потому что в те времена вручение ордена сопровождалось получением титула кавалера орденской корпорации. Дамы, получившие орден, образовали корпорацию кавалерственных дам, одной из которых была и княгиня Екатерина Романовна Да́шкова (1743–1810).

Княгиня Да́шкова была одной из образованнейших людей своего времени, первой в мире женщиной — директором Академии Наук. Долго жила в Европе, где подружилась с Дидро, Вольтером, Адамом Смитом, Бенджамином Франклином (тем самым, чей портрет мы видим на купюре в 100 долларов). Сделала многое для того, чтобы русский стал одним из великих европейских языков. И, кстати, ввела в употребление букву «Ё», предложив Державину и Фонвизину на одном из первых собраний своей Академии именно так писать слово «ёлка» (в то время писали «iолка»). Но про её научную и просветительскую деятельность учебник пишет всего лишь одно (!) предложение на стр. 269: «Под её руководством был создан шеститомный толковый словарь русского языка».

Ну и на стр. 198 цитируются слова Да́шковой о том, что Пётр III был никчёмным правителем и пустым человеком. А с Дидро и Вольтером переписывается на стр. 200 этого учебника уже мужчина — президент Академии Художеств Шувалов.

Даже вышеприведённая фраза на стр. 173, что при Петре «резко изменилось положение женщины в обществе. Она стала более свободна», звучит в негативной коннотации, потому что всё, что делал Пётр Первый, в этой главе оценивается отрицательно. О том, что Пётр приказал стричь бороды и насильно ввёл «европейское платье» вместо длиннополых кафтанов с широкими длинными рукавами, учебник отзывается так: «Вот такими „варварскими“ способами насаждались чужеродные обычаи в России» (стр. 171).

При этом учебник ничего не говорит о том, что в таких кафтанах было невозможно работать, длинные широкие рукава носили для того, чтобы показать статус их владельца, который ничего не делал руками. Про то, что Пётр заставлял учить иностранные языки, чтобы чему-то учиться у иностранцев, а не называть их всех «немцами» (немыми, т. е., другими словами, людьми, которые и по-человечески (по-русски) говорить не могут), учебник на стр. 173 пишет: «Знание языков, по мнению Петра, должно было отличать высшее общество от необразованных крестьян. Это приводило к засорению языка. В обыденной разговорной речи начали смешивать русские слова с иностранными».

А сразу же после фразы о свободной женщине идут следующие строки: «Россия приблизилась к западным странам, но сделано это было не постепенно и не естественным путём, а волевым решением одного человека, грубо и жестоко, с унижением человеческого достоинства и нарушением вековых традиций… Пётр пытался перенести на русскую почву отдельные образцы западноевропейской культуры, разрушая при этом вековые обычаи и традиции русской культуры» (стр. 174).

Можно не сомневаться, как дети воспримут затесавшуюся между всеми этими негативными оценками информацию, что Пётр что-то там сделал ещё и для женщин.

Дискриминация невидимок, когда никто не видит значимой роли женщин в истории человечества, ставит их (женщин) на положение ниже домашнего скота, так как даже приручение домашних животных и их вклад в развитие человеческой цивилизации описывается довольно пространно, например, значение лошадей, которых начали использовать в армии и т. д.

«Вот так история!» — только и остаётся сказать про такую историю по школьной программе. Поэтому борьба англоязычных феминисток против «его истории» (his-story) выглядит комично с точки зрения лингвистики, но де-факто… почему бы и нам не переименовать «Историю» в «Егосторию», это будет более точно отражать реальное положение дел, да и «ЕГЭ ПО ЕГОСТОРИИ» неплохо звучит.

Глава 6. Совсем не женская литература