Спасти или уничтожить

Это ведь просто счастливая случайность, что немцы еще не нашли жену офицера НКВД. Если найдут — будут жилы тянуть долго. Жена, хоть и не офицер, много интересного знает! Такого интересного, что можно будет потом использовать любому немецкому агенту.

Да и состояние ее… С головой у нее пока… не очень…

В общем, оставлять их одних нельзя.

Поэтому ночевать Артем тут и остался. Маштакову объяснил, да тот сразу все понял и без слов, а Рязанцева безвольно махнула рукой.

Утром проснулся рано, Маштакова разбудил, а Евгения сама проснулась и отправилась на кухню, сказала как-то подавленно:

— Буду готовить завтрак. Утро ведь уже. Может, Коля вернется…

Маштаков аж глаза прикрыл от бессильной злости:

— Вот, фашисты, а? Вот, сволочи! А сколько таких баб осталось, а мальчишек?

Кольчугин выслушал его молча. Потом заговорил:

— Я сейчас пойду готовить ваш переезд…

— Какой «переезд»? — недовольно перебил Маштаков.

Видно было, что его страшит все, что находится за стенами этой комнаты, и покидать ее он не хочет. Тем более что идти сам не сможет, а обузой быть не хочет!

Он так и сказал:

— Я у кого-то на закорках поеду, что ли, как пацан?

Кольчугин спорить не хотел, поэтому сказал коротко:

— Ты как думаешь, товарищ Маштаков, долго ты тут лечиться будешь? Когда выздоровеешь? Когда на своих двоих ходить сможешь?

Маштаков не возразил, только посмотрел как-то озлобленно.

— Ну, я понимаю, ты — мужик, а Евгения? Ты сам ведь видишь, в каком она состоянии. Мало ли что! А она жена офицера. Ее какая судьба ждет, если что?

Маштаков уже сдался, но для пущей важности возразил:

— Так ведь сколько просидели, и ничего…

Кольчугин стал одеваться и на прощание, протягивая руку, ответил:

— А теперь будет «чего»!

Сегодня день и вовсе был мрачный, тучи висели так низко, что, казалось, скоро просто лягут на него, но хорошим настроением Артем мог бы поделиться с кем-нибудь!

И поделиться он хотел с Романом Евпраховым. Именно с ним!

Они виделись несколько дней назад, и Роман рассказал о том, как дела у его компании.

Слушая его обстоятельный рассказ, Артем вспоминал, как удивился и поначалу воспротивился он, когда человек, прибывший в лагерь с новой партией заключенных, начал говорить о предложении Нефедова.

Разговор тогда шел очень общий, да оно и понятно: все сказанное никак не могло стать известным лишним людям, но кое-что вовсе могли знать лишь несколько человек, и Кольчугин в том числе. А вот тот, кто принес ему эти вести, знать не должен был.

Правда, выражая свое несогласие, Кольчугин не особенно усердствовал, а посланец и вовсе не стал выслушивать его соображения, а просто продолжал говорить как ни в чем не бывало.

И позже, когда в ожидании побега Артем уже размышлял о дальнейших действиях, уголовники плохо вписывались в любую из его схем.

Только в Москве, встретившись с Нефедовым, Артем повторил свой вопрос и получил ответ:

— Ты, Артем, всегда работал один, но у тебя был резерв времени. Сейчас времени в обрез, потому что не исключено, а точнее, скорее всего, так и будет, что время у тебя начнет отнимать другая сторона.

— Немцы? — уточнил Артем.

— Они, — кивнул Нефедов. — Так что на поиски и блуждания у тебя времени не будет, помощников у тебя нет и быть не может.

В его голосе звучало и сожаление, и злость на самого себя, но Кольчугину от этого легче не было.

— А уголовники, — продолжил Нефедов, — люди общительные, по всей стране связи имеют и, что для нас особенно важно, в массе своей вполне могут остаться на оккупированных территориях. Значит — что?

Кольчугин усмехнулся:

— Значит, живут открыто и вполне спокойно.

Нефедов закурил, пустил длинную струю дыма, уточнил:

— Вполне возможно, что многие из тех уголовников, которые остались под немцем, и делом каким-нибудь занялись, чтобы с новыми властями не конфликтовать. Многие ведь деньги потихоньку копили на черный день, а тут, глядишь, совсем наоборот, светлый праздник немцы им нарисовали, а? И люди эти, получается, у новых властей на хорошем счету, а тогда, возможно, у них есть свои возможности по территориям передвигаться, товар, например, возить на продажу. Или, наоборот, искать для покупки. Понимаешь?

Все это Кольчугин, конечно, понимал, но был удивлен, когда при первой встрече с Евпраховым, а было это дней десять назад, когда еще только пробирался в отряд Петра Миронова, увидел, насколько быстро можно организовывать многие дела при помощи уголовников и тех, кто с ними связан.

Правда, тогда же обозначилась и серьезная проблема, из той же уголовной среды растущая. Роман Евпрахов, которого Артему пришлось отчасти посвятить в свои дела, спросил вроде с ухмылкой:

— То ли мои хлопцы сами придумали, то ли тут им напели, но меня уже спросили, что тут советская власть оставила: деньги или рыжевье?

«Рыжевьем» уголовники именуют золото, и Артем сразу понял перспективы, которые открывает эта ложь.