Спасти или уничтожить

— Ну, конечно, — удивился недогадливости нового знакомца Маштаков и тут же спросил: — А ты-то сам кто такой?

Ответ Кольчугина выслушал спокойно, не перебивая, и спросил только тогда, когда все уяснил:

— Так, что теперь-то делать собираешься?

— По идее, надо бы попробовать узнать, что со всеми этими караванами случилось, и по возможности организовать переправку части грузов в Москву, а части укрыть тут в надежных местах, чтобы до прихода наших сохранились.

Кольчугину понравилось, как отреагировал на его слова Маштаков. Он просто коротко кивнул, соглашаясь: мол, ясное дело, чего таскать туда-обратно! Вернутся наши, а все тут их и ждет.

Потом позвали Евгению, сели пить чай.

Впрочем, Кольчугину чай попить не дали. Узнав, что он еще совсем недавно был в Москве, засыпали вопросами, а признаться, что сам он мало что знает, потому что совсем недавно из лагеря бежал, Артем не смог.

И неудобно как-то, и, потом, Маштаков его точно не понял бы, а сотрудничество, кажется, налаживалось.

День уже давно перевалил за обеденное время, и Артем стал собираться.

— Значит, сегодня-завтра товарищи начнут решать вопрос с вашей переброской в лес, а нам с тобой, товарищ Маштаков, предстоит собрать все карты и разрабатывать маршруты поисков.

— Я в лес не поеду, — внезапно сказала Евгения. — Коля вернется, а меня дома нет.

Кольчугин замер, не зная, что сказать, а Евгения поднялась:

— Я кипяточка подолью, — и вышла на кухню.

Маштаков проводил ее печальным взглядом, проговорил:

— Она иногда… ну…

— Я понимаю, — кивнул Артем.

— Да, что я не понял-то, — сразу же вернулся к разговору Маштаков. — Зачем карты-то собирать?

— Карты? — недоуменно переспросил Кольчугин. — Ах, карты! Так, сейчас, брат ты мой, Маштаков, будем мы с тобой, как два полководца, планы рисовать!

— Какие планы? — не унимался Маштаков.

— Ну, грузы-то надо искать! — удивился Кольчугин недогадливости собеседника. — А как мы маршруты намечать будем?

— А чего их намечать? — удивился и Маштаков. — Всё находится в бункере, все в УРе!

— Где? — опешил Кольчугин.

— Ты про укрепрайоны слыхал? Про «линию товарища Сталина»?

— При чем тут «линия»?

— Ну, ты даешь, товарищ Кольчугин, — залился веселым смехом Маштаков. — Так, мы все, что смогли, все, что не погибло, не сгорело, собрали и свезли в бункер укрепрайона.

Кольчугин сидел ошалело, понимая, что он ничего не понимает.

Спросил почти обреченно:

— Какой бункер? Где он?

— А-а-а-а, — протянул Маштаков понимающе. — Я же тебе не сказал. Мы, брат, решили, что нам вчетвером весь груз до Москвы никак не дотащить, вот и перевезли его. И решили, что, если идти на восток, непременно на фашистов наткнемся, и пошли мы на запад.

— Куда? — недоверчиво спросил Кольчугин.

— В Беловежскую Пущу! — пояснил Маштаков и улыбнулся. — Места, доложу тебе, сказочные и народу мало. Если только фашисты на охоту приезжают, да и то близко не подходят.

Кольчугин некоторое время сидел молча. Потом спросил:

— Ты говоришь, сколько там человек?

— Трое остались: сержанты Коровин и Ганзя, водитель Рахманов.

— Татарин?

— Чего?

— Рахманов, говорю, татарин?

— Да, я и не знаю. Придем, сам спроси…

1942 год, февраль, Белоруссия

Штурмбаннфюрер Гётце не обманул: присланный им человек работал виртуозно, хотя Зайенгер узнал о нем не сразу, а только тогда, когда это счел нужным сам посланец.

Честно говоря, он заставил лейтенанта потянуться к кобуре, когда вечером на плохо освещенной улице неожиданно заговорил с ним.

Впрочем, слово «заговорил» было не совсем к месту: человек тихо, но отчетливо передал привет от «господина из столицы» и попросил «послезавтра» при въезде в город, минуя — тут последовало четкое и детальное описание места — должен ехать медленно. При этом, естественно, добавил незнакомец, в машине не должно быть никого, кроме господина лейтенанта.

Зайенгер не стал звонить в Берлин и проверять, решив, что в таком звонке будет превалировать «нервный» элемент.

«Послезавтра» он все сделал так, как было условлено, и, пока ехали по все таким же полутемным улицам, получил приглашение на ужин в один из лучших ресторанов Минска.

Зайенгер был слегка удивлен, когда его спутник спокойно прошел в зал, сопровождаемый поклонами и улыбками персонала. Еще больше удивился, когда выяснилось, что столик для них был накрыт в отдельном кабинете и уже оплачен его спутником, которого, видимо, тут хорошо знали.

— Вы давно живете в Минске? — поинтересовался Зайенгер.

— Я? С чего вы взяли, господин лейтенант? — удивился человек в штатском, одетый так, будто прямо отсюда идет на дипломатический прием. — Если вы о том, что меня знают в ресторане, то все лишь потому, что деньги любят брать всюду, и исключений тут нет.

Он улыбнулся и вошел в отдельный кабинет, приглашая Зайенгера следовать за собой.