Спасти Ивановку

Они вышли на улицу в тулупах, меховых шапках, в теплых валенках. Идти вроде и недалеко, но ноги на каждом шагу проваливались глубоко в сугроб, что очень замедляло ходьбу. Хорошо, что Матвей под руку поддерживал, не то женщине пришлось бы очень нелегко. И хорошо еще, что этот вечер не такой холодный, мороз щеки не обжигает. С неба медленно падали большие мягкие хлопья снега. На крышах домов лежали пушистые белые снежные шапки. В окнах изредка скользили зажженные свечи, никакого электричества и в помине нет. Снежинки причудливо крутились в полосках света от масляных фонарей. На улице было непривычно тихо, так бывает лишь в поздние зимние вечера в маленьких поселениях.

«Теперь я понимаю, почему люди из деревень в город рвутся, — думала Ирина Игоревна, — до дома дойдешь, а там ни ванны горячей, ни теплого туалета. Пока печь не затопишь, не согреешься».

Она долго не раздевалась, сидя на лавке в тулупе и наблюдая, как Матвей кидает дрова в печь, и от горящего обрывка бумаги и перемешивания кочергой дрова начинают постепенно загораться и издавать желанное, такое необходимое тепло.

— Что бы я без тебя делала? — с благодарностью прошептала она замерзшими губами, которые без помады теперь постоянно облезали и болели. Может, попробовать смазывать их жиром?

Матвей подошел, сел рядом на лавку, взял ее замерзшие руки в свои, стараясь согреть. Заглянул в ее темные, такие бездонные и прекрасные глаза.

— Ирина, давно хочу тебе сказать…

— Что? Говори.

— Давай вместе будем, а? Я же вижу, что тоже тебе нравлюсь.

Ирина Игоревна прикрыла глаза и на миг почувствовала такое блаженство, как будто она находится не посреди зимы и суровой тайги, а где-то на берегу ласкового южного моря, на нежном горячем песочке, и легкий ветерок, пахнущий морем и свежестью, ласкает ее лицо, тело, волосы. Открыв глаза, она увидела совсем рядом источник своего блаженства — приятное мужественное лицо, обрамленное светлыми волосами, — и отражение своего блаженства в нежно-голубом взгляде, направленном на нее.

— Скоро жена твоя сюда явится, — напомнила Ирина Игоревна, — вроде этой весной новый сплав будет.

— Я уже написал ей письмо, осталось отправить.

— Какое письмо?

— Я написал ей, чтоб не приезжала.

— А разве так можно? Вы же с ней венчанные супруги.

Матвей стал осторожно расстегивать тулуп — в комнате становилось все теплее и теплее.

— Знаешь, когда-то очень давно моего прадеда перевели из войска Донского в Забайкальское на службу. Он и другие казаки, попавшие под перевод, добирались туда три месяца, некоторые погибли по пути, но многие дошли, и мой прадед в их числе. А жены их лишь через год в Забайкалье приехали, но к тому времени многие казаки уже с другими женами жили.

— Да ты что? А твой прадед?

— Он тоже другой женой обзавелся, из местных.

— И что ж они делали? Ему пришлось вернуться к старой жене или с новой остался?

— Остался с новой, старую отдельно поселил. Сходил к атаману, тот разрешил так сделать.

— А жена тебя послушается и не приедет? Вдруг все же приедет, и что нам делать тогда?

— Если приедет, то уедет обратно тем же пароходом, которым приехала.

Ирина Игоревна уже достаточно согрелась, поэтому скинула тулуп и стала готовить чай. От Симы она пристрастилась проводить чайные церемонии по всем китайским правилам. Правда, сейчас китайская девушка уже не жила с ней — Сима предпочла большое помещение в гарнизоне, где можно было одновременно жить и работать, занимаясь любимым делом — пошивом изделий, ремонтом прохудившейся одежды и изготовлением разных вещей.

— Ну ладно, даже если жена не приедет, — заговорила Ирина Игоревна, — ну а тебя не смущает то, что я старше тебя?

— Ой, насколько ты там старше, на несколько лет? Это не страшно.

— Почему же Алатырцев таксиста…ой, Никиту принял за моего сына?

— Как ты Никиту назвала? – удивился Матвей. — Да там как получилось, он просто рядом с тобой стоял, и казалось, что ты старше его намного. А теперь его рядом нет, и я вижу, что ты молодая совсем. Ну сколько тебе, лет тридцать, не больше?

— Немножко больше, — смущенно проговорила женщина.

— А выглядишь еще моложе.

Да, в те времена женщины старели гораздо раньше, к тридцати годам были матерями огромных семейств, повязывали платочки на голову, косметикой не пользовались, к косметологам не ходили. Вполне возможно, что в наше время сорокалетние выглядят лучше, чем тогдашние тридцатилетние.

Наслаждаясь ароматным чаем с вареньем, Ирина Игоревна задумчиво смотрела на своего собеседника. Да, без сомнения, мужчина в доме нужен, еще как нужен, очень уж одной холодно и тоскливо. И страшно, все же тайга кругом. Да и… что греха таить, нравился он ей, до дрожи во всем теле хотелось сближения. Но такое отношение к женщинам? Взять и написать жене, чтобы не приезжала — это как вообще? Получается, главный во всем казак, а баба так себе, никто и звать ее никак? Что, если и со мной потом так же поступят? А что до одиночества, так можно в дом к Кузнецову попроситься, авось и для нее там работа найдется.