Спасти космонавта

Давно уже канула в небытие великая советско-китайская дружба, и не пели на улицах «Слышен на Волге голос Янцзы, видят китайцы сиянье Кремля…». Холодная война между нами так и норовила свалиться на раскалённую сковородку. Но поезд «Пекин – Москва» всё так же раз в неделю, по понедельникам, покидал центральный вокзал китайской столицы и отправлялся на север. Состав из десяти мягких пульманов с роскошной отделкой. Ресторан, а в нём – лучшие повара-виртуозы, все поголовно члены Коммунистической партии Китая, способные и утку по-пекински, и фуа-гра соорудить с одинаковым искусством.

На станции Сумбэр особенный эшелон стоял целый час. Из вагонов высыпали красавцы проводники в шинелях генеральского сукна и белых перчатках, бросались надраивать и так сияющие ручки и стёкла.

Пассажиры – сплошь функционеры в костюмах одинакового покроя и неопределённого цвета, с тяжелой печатью ответственности на озабоченных лицах. Но в последнее время всё больше становилось туристов со всего света, моду набирал недельный трип через Сибирь в перестроечную Москву.

И для советских, и для монголов этот эшелон – еженедельная головная боль. Заранее совместные патрули зачищали станцию от усталых командировочных солдатиков в потрепанных бушлатах, лихих дембелей и перепуганных аратов. Сами прятались за угол и лупили глаза на раскованных иностранцев – гладких, сытых, самоуверенных. Гости громко разговаривали, бродили по станции, снимали фотоаппаратами и дорогущими ручными кинокамерами всё подряд, всякую ерунду – от железнодорожного расписания до пылящего далеко в степи на низкорослом коне пастуха. Некоторые забредали в вокзальный ресторан, по такому случаю вылизанный до блеска. На входе вывешивалась табличка на всех языках: закрыто на обслуживание заграничных пассажиров.

Монгольский милиционер у ресторанной двери заискивающе улыбался, распахивал створки – некоторые принимали его за швейцара, кидали мелочь, а то и мятые бумажки. Строго отсекал любопытных местных и советских, тыкал пальцем в табличку. Но этого человека пропустил сразу, не дожидаясь, пока тот достанет документ, – знал в лицо.

Монгол вошёл в зал, огляделся – всё было забито. Посреди ресторана собрала в груду столы американская компания, вольготно расселась. Орали, хохотали, гоняли обслугу – заказывали блюдо или напиток, нюхали, отодвигали с отвращением и требовали следующего по списку.

У окна за маленьким столиком сидел подтянутый китаец с седым аккуратным бобриком, его пальто лежало на свободном стуле. Официант узнал вошедшего монгола, подскочил, виновато развёл руками: «всё занято». Китаец поднял взгляд от меню, убрал пальто, жестом пригласил – «присаживайтесь». Официант облегчённо вздохнул, унёсся на кухню исполнять очередной каприз янки.

Монгол благодарно кивнул, сел за стол к китайцу. Произнёс по-английски:

– Вы очень любезны.

– Не стоит благодарности. – Седой протянул меню. В уголке еле заметным карандашом два иероглифа – «жёлтый» и «судьба». – Что-нибудь посоветуете из местной кухни?

Монгол произнёс отзыв:

– Устрицы вам здесь не подадут.

Первое волнение агентурной встречи прошло, но монгол всё равно ёрзал на стуле. Местная госбезопасность – одно название, смех. Но русская контрразведка внушала опасение. Конечно, станция – не их территория, но мало ли…

У туриста в кармане лежал настоящий паспорт на имя бизнесмена из Малайзии, представителя тамошней китайской диаспоры. Однако монгол прекрасно знал: перед ним – начальник отделения второго управления Генштаба Народно-освободительной армии Китая товарищ Ши Пин. Проще говоря – военная разведка.

Разговор шёл тяжело. Седой давил:

– Ваша активность не соответствует нашим ожиданиям. Время идёт, и ничего серьезного не сделано.

– Вы не представляете, насколько трудно работать. Местные очень редко вербуются – ненавидят Китай гораздо больше, чем русских.

Ши Пин нахмурился:

– Тем не менее средства и помощь вы получаете исправно. Ещё в сентябре мы усилили вас одним из лучших своих профессионалов, используйте его.

Собеседник кивнул, соглашаясь.

– И чуть не провалились из-за этого, вашего… – Седой щёлкнул пальцами, вспомнил, сказал по-русски: – Прапорщика. Вы молодец, что грамотно его устранили, свели стрелки на монгольскую сторону. Насколько я помню из отчёта, расследование гибели зашло в тупик? Это хорошо. И нам известно, что в Улан-Баторе в связи с инцидентом советские задавали неприятные вопросы союзникам. Но это всё мелочи. Значит, так. Нужна хорошая акция, с применением оружия, с трупами. И обязательно – с международным резонансом.

Монгол растерянно спросил:

– Вы имеете в виду нападение на русскую военную часть? Склады? Тут, недалеко, бензохранилище…

Разведчик тяжело вздохнул. Господи, с какими дилетантами приходится иметь дело!

– Включите фантазию, в конце концов! Ну, сгорит сотня тонн топлива – о такой мелочи ни один телеканал не станет сообщать. Надо напасть. На поезд.

– Какой поезд?

Ши Пин усмехнулся и показал пальцем в окно: