Спасти космонавта

– На этот. Через две недели на нём поедет делегация на международную выставку в Иркутске. Журналисты, бизнесмены из Австралии, Штатов, Сингапура. То, что надо. Обстреляете из тех самых автоматов, что взяли у русских. Патронов не экономьте. Калибр «пять сорок пять» в монгольской армии не используется. Значит, что?

– Что? – сглотнул комок собеседник.

– Значит, это только русские военные могли убить несколько мирных иностранцев. Не важно почему – спьяну или от пещерной ненависти к западной демократии. Подумайте, как сделать так, чтобы рядом с местом происшествия оказались советские. Наше ведомство позаботится о правильной подаче происшествия в средствах массовой информации. А это серьезный повод для того, чтобы поднять вопрос о выводе советских войск из Монголии. Так как они – угроза миру, престижу МНР. – Седой покрутил рукой. – Как-то так. Понятно?

– Ясно. – Монгол наклонил голову в знак согласия и не сразу поднял.

Чтобы успеть спрятать страх в глазах.

* * *

– …За недобросовестное исполнение обязанностей при подготовке личного состава автоколонны, приведшее к гибели подчинённых, объявить коммунисту Тагирову выговор с занесением в учётную карточку. Кто «за»? «Против»? Воздержался? Принято единогласно. Всё, товарищи коммунисты, повестка дня исчерпана, собрание объявляю закрытым. – Парторг начал собирать бумажки.

Заскрипели стулья. Народ, уставший от долгого сидения, весело гомоня, пошёл на выход. Те, кто проходил мимо, ободряюще подмигивали Тагирову, похлопывали по плечу: легко, мол, отделался. Разгром батальона РАВ завершился – командира уволили в запас (хорошо хоть, что с пенсией). Замполита, который вообще ни сном ни духом не знал о происшедшем и только что приехал из отпуска, перевели с понижением в должности в Забайкалье. Заместитель командира по тылу, в ведении которого находился ограбленный склад вооружения, сидел в Чите, в штабе округа, и ждал решения участи – просто увольнение или суд.

Сундуков подошёл, начал:

– От так от, лейтенант! Говорил я – всякую фигню училища готовят, присылают в войска незнамо что. Бойцов угробил? Вот и отвечай. Это тебе повезло, что записи имеются в журнале инструктажей, а то вообще вылетел бы из партии как пробка. Понял, лишенец?

Покрасневший Тагиров вскочил, зло заговорил, почти срываясь на крик:

– Кто вам право дал оскорблять? Я такой же офицер и коммунист. Получил взыскание – буду исправляться. А хамить можете своей жене, если терпит, понятно? Идите вы… подальше!

Полковник остолбенел, отступил на шаг:

– Чё? Чё ты сказал, сопляк?

– Чё слышал. Ещё и глухой, ёрш твою медь.

Марат побежал, растолкал ошарашенных офицеров, выскочил вон.

Повисла тишина. Сундуков не сразу смог что-то сказать:

– Вы… Вы слышали это, товарищи коммунисты?

Коммунисты повели себя неадекватно: кто-то хихикнул, кто-то радостно пялился на Дундука. Прикрытый толпой, самый смелый спокойно произнёс:

– Ничего мы не слышали, Николай Александрович. Правда, товарищи?

Все закивали, соглашаясь, и повалили на выход.

* * *

Тагиров курил на улице, успокаиваясь. Когда вышел на крыльцо Дундук, лейтенант демонстративно отвернулся. Полковник постоял, потоптался, ушел в штаб.

Подошёл Морозов, похлопал по спине:

– Ничего, комсомол, всякое бывает. Я за первый лейтенантский год четырнадцать служебных взысканий получил и два комсомольских.

– Спасибо за поддержку, товарищ майор.

– Ты сам питерский, так?

– Ага.

– Завтра поедешь в командировку в Ленинград, заберешь блоки для лазерных дальномеров. Заодно развеешься от всего. Только не увлекайся! – майор погрозил пальцем. – Три дня на разграбление города, и назад.

Марат растерялся от радости. Морозов уже уходил, когда крикнул в спину:

– Спасибо! Спасибо за всё, товарищ майор!

Роман Сергеевич, не оборачиваясь, поднял вверх сжатый кулак.

* * *

Помощник начальника штаба батальона Воробей выдал документы на командировку и загранпаспорт, в финчасти вручили синюю бумажку, позволяющую получить в Союзе накопившуюся за три месяца зарплату – почти восемьсот рублей, сумасшедшие деньги.

Марат уже запрыгивал в дежурную машину, чтобы ехать на станцию, когда прибежал запыхавшийся Викулов. Вручил обмотанную шпагатом нетяжёлую коробку и листок бумаги:

– Вот, в Иркутске будешь – позвони, я телефон написал. Подъедут, заберут посылку.

– А что там?

– Ну… – Викулов неопределенно пожал плечами. – Потом объясню. Ерунда всякая.

Водитель поторопил:

– Поехали, товарищ лейтенант, на поезд опоздаем.

Тагиров пожал руку на прощание, захлопнул дверцу.

Добрался до Улан-Батора. С удивлением смотрел на такие заполненные людьми площади и улицы, пялился на светофоры – отвык. Оказывается, тонкий слой цивилизации слетает быстро, забывается.

На военном аэродроме Налайха сел на самолёт до Иркутска.

* * *

Даже воздух на Родине был другим – вкусным, снежным. Славянские милые лица, надписи на понятном языке, матерная скороговорка грузчиков – всё было родным, веселило сердце и дарило предвкушение праздника.