Спасти космонавта

Газик старательно полз по крутому подъёму. Марат, пригревшись, задремал, думая: «Вот, блин! Чингизид, не хухры-мухры».

* * *

Маленький китаец в прожжённом и неимоверно грязном шёлковом халате прищурился и принялся наводить огромный арбалет на треноге точно между зубцами крепостной стены. Стоявшие рядом два здоровенных монгольских бойца, голые по пояс, шумно сопели, отдыхая после тяжкой работы – натяжения тетивы арбалета.

Китаец хлюпнул вечно простуженным носом. Отпрыгнул от деревянной ложи орудия, стукнул сухим кулачком по спусковому рычагу.

– Шш-у-у-х!

Тяжелоё копьё сорвалось с направляющих, загудело пожилым шмелём. Пролетев добрые две сотни шагов, с жутким хрустом пробило грудь тангутского лучника, сбросив тело внутрь крепостной стены.

Китаец тонко закричал, дёргая птичьим кадыком, радостно захлопал ручонками по бёдрам. Монголы вздохнули. Кряхтя, блестя потной кожей, под которой толстыми верёвками вспухли вены, вновь принялись натягивать тетиву.

Жаркий август 1227 года никак не кончался. Тихий ветерок, измученный духотой, еле шевелил конские хвосты на знаменах, криво стоящих у входа в огромный ханский шатёр. Осада тангутской столицы Чжунсина длилась уже полгода и порядком надоела всем.

Пожилой темник[19] снял тяжёлый китайский шлем, с облегчением покрутил уставшей шеей. Стянул через голову перевязь с длинным мечом, отдал склонившемуся в глубоком поклоне охраннику. Низко нагнувшись, шагнул в полумрак шатра.

Старец, как обычно, сидел перед низким столиком и мелкими точными мазками кисточки покрывал шелковый свиток причудливыми буквами. Поднял взгляд, кивнул вошедшему. Спросил:

– Ну, как там?

Темник зло подумал: «Всё пишет, пишет… Чего пишет? Зачем?» Сам он писать не умел. Ответил:

– Ты про что? Крепость держится. Чего они там жрут, интересно? Полгода без подвоза. Лошадей давно съели… Не иначе, сказками питаются. Или собственными трупами, собаки тангутские.

Старец отложил кисточку, аккуратно закрыл бронзовую чернильницу. Внимательно посмотрел на военачальника. Строго сказал:

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. О чём говорят воины? Кто-нибудь догадался?

Темник помрачнел. Сел напротив старца, подогнув ноги в пыльных сапогах. Покачал бритой головой:

– Нет. Все думают, что Великий Хан просто болен и не в настроении, поэтому не выходит из шатра.

– Это хорошо, – старец довольно зажмурился, – это очень хорошо. Уже неделя прошла, как Темучин покинул нас ради охоты на Небесах, а никто не догадался. Так мы и тайно похороним его, согласно завету, и спокойно успеем собрать курултай[20], чтобы выбрать нового властителя. И не допустим смуты в империи.

Темник тихо проговорил:

– Я всё не могу поверить, что его больше нет. Что теперь будет со всеми нами? И зачем ты приказал отправить вместе с его телом Орхонский Меч? Как будем покорять тангутов?

Старец проворчал:

– Орхонский Меч! Зачем теперь вам меч? Воин побеждает в бою, но удержать униженного врага в подчинении и создать государство может только Вождь! Чингисхан оставил нам огромную страну, покрывшую своим шатром полмира. Вот и обживайтесь, вводите мудрые законы, берегите свой народ… Счастливый и свободный народ непобедим безо всякого меча.

* * *

Уставшие быки роняли в пыль серую пену. Пронзительно скрипели, будто рыдая, деревянные колёса повозок. Лохматые низкорослые кони отсчитывали шаги, звякая в такт сбруей, и в такт качались в сёдлах дремлющие всадники…

Уже неделю караван шёл навстречу полуденному солнцу. Шёл, избегая торных дорог и кочевий. И горе было тому, кто встречался по пути, – мрачные багатуры убивали случайного свидетеля, не объясняя причин и не слушая просьб о пощаде.

Там, где начинается безлюдная пустыня, тысячи рабов выроют гигантскую могилу. Вместе с телом Великого Хана опустят под землю сундуки с драгоценными камнями из Индии, оружие из дамасской стали и китайские серебряные безделушки, и сто возов золота в монетах, слитках и украшениях… В тяжелом футляре из бесценного палисандра – древний клинок из белого Небесного железа, приносящий своему владельцу победу в любой битве. Орхонский Меч.

Рабов убьют. Потом отборные багатуры убьют всех воинов из охраны каравана. Прогонят тысячные стада над могилой, чтобы и следа не осталось. А на обратном пути, торопясь доложить о выполненном приказе в ставку у тангутской осажденной столицы, верные багатуры умрут от неизвестной болезни – все до одного.

Восемьсот лет будут искать могилу Чингисхана: на берегах Онона и в горах Хингана, в запретных холмах Бурхана и в Маньчжурии…

И даже легкомысленный ветер Гоби забудет её настоящее место.

Глава шестая. Цвет измены